— Или Вице-прима, если речь идёт о женщине, — менторским тоном добавил Лагранж.
— А как зовут Вице-премьера Седьмого моря? — как бы невзначай спросил я.
— Джекман Барбаросса, — равнодушно ответил Лаграндж, а затем усмехнулся и будто кого-то пародируя, продолжил: — второй капитан легендарного фрегата Лудестия, бывший первый помощник капитана Леона Джонсона, именуемого Хозяин Семи Морей.
— Хозяин Семи Морей? — опешил я. Удивление от этого прозвища даже затмило злость от упоминания Бари, захватившего мою девочку.
— Согласен, звучит слишком патетично, — кивнул Лаграндж. — Но, уверяю тебя, сынок, легендарный капитан Джонсон как никто другой достоин этого звания. Хоть и получил его посмертно. Полагаю, знать Метрополии не позволила бы называть живого свободного капитана Хозяином морей, в которых располагаются их земли.
Я начал кивать, всеми силами пытаясь погасить зарождающуюся в груди ярость. Очень неприятно обсуждать собственную смерть. Точнее, убийство грязным предателем, почивающим теперь на моих лаврах.
— И как же… Как погиб капитан Джонсон? — спросил я, обуздав эмоции. — Что с ним стало? И давно ли?
В ответ Лаграндж тяжело вздохнул и сделал глоток вина из бокала.
— Да уже восемнадцать лет как, — наконец, изрёк он. — Смерть… Такая нелепая смерть настигла героя-первооткрывателя. Он отравился неправильно приготовленной керуанской тыквиной! Тогда только-только начали осваивать этот необычный плод. Некоторые романтики даже утверждают, что и среди поедателей керуанской тыквины капитан Джонсон был одним из первопроходцев. Что умер он, не изменив себе и открывая новое.
Я слушал собеседника вполуха. В голове крутилось лишь «восемнадцать лет».
Тысяча акул мне на ужин!
Я помню эти события, будто они произошли сегодня утром! Правда, как будто после этого утра я успел хорошенько набраться и проспаться. И сегодняшнее утро в моём мозгу сильно отдалилось.
Но всё же, восемнадцать лет⁈ Так долго⁈ Надеюсь, Бари держит себя в форме и не превратился за это время в рассохшийся комод. А то убивать его будет как-то невесело. Мало чести сражаться с немощным стариком.
А Лудестия? Как она? Бари, конечно, не полный ноль в артефакторике, но до меня ему, как до Первого моря брассом. Смог ли он удержать за Лудестией статус лучшего корабля в мире? Самого проходимого, надёжного и мощного?
Дерьмо медузы… Восемнадцать лет!
— Сынок? С тобой всё в порядке? — обеспокоенный голос Лагранджа вернул меня в новую реальность. — Живот прихватило? Наверное, после долгого сна еда плохо зашла? Но ты выглядел таким здоровым, совершенно не походил на обычных людей в летаргии, и…
— Всё в порядке, просто задумался, — успокаивающе улыбнулся я.
— А… — выдохнул он и с сомнением в голосе спросил: — И о чём же, позволь узнать?
— Неужели все приняли такую странную версию смерти капитана Джонсона? — спросил я, глядя ему прямо в глаза.
Лаграндж удивлённо моргнул, а затем отвёл взгляд.
— Основная версия она и есть основная версия, сынок, — проговорил он в сторону.
— Стало быть, есть и другие?
— Я не хочу это обсуждать! — резко бросил он, повернувшись.
На этот раз пришёл мой черёд удивлённо округлить глаза.
— Прости, не хотел тебя пугать, — зачастил Лаграндж. — Но и посвящать тебя в сплетни я не буду.
Хм… Да он ведь боится! И скорее не за себя, а за меня! За юного уникального алти, который может по глупости своей и неопытности попасть впросак в большом жестоком мире.
Значит слухи опасны…
Значит есть те, кто не верит в то, что Бари весь из себя светлый и пушистый. Это хорошо… Это здорово! С этим можно работать.
— Пусть будет по-вашему, господин Лаграндж, — как можно теплее ответил я, возвращаясь к трапезе.
Вкус этого кроля был бесподобен! Не могу точно сказать, что он мне по нраву, но тут ведь главное, не чтобы нравилось. Главное — попробовать, открыть для себя новое…
— Скажи, сынок, — неожиданно нарушил тишину Лаграндж, — как я понял… Ты не знаешь, где твой дом, и кто твоя родня?
— Я свободен, как ветер Глубокого Сумрака, — отозвался я. А затем оторвался от еды и огорошил Лагранджа: — Но со своими планами на ближайшее будущее я определился. Я хочу стать свободным капитаном. И как можно скорее.
«А затем вернуться в Седьмое море, отомстить Бари и вернуть Лудестию», — мысленно добавил я.
Глава 3
Сдавленный со всех сторон, я двигался вперёд. Меня будто бы выталкивали. Ощущение было, сродни тем, что возникают, когда тебя, не жуя, проглатывает морской змей. Был у меня такой опыт… Так же двигался по мягкой трубе пищевода вперёд головой. В тот раз я распорол зверюгу ножом изнутри и выбрался весь мокрый и склизкий с головы до ног.