Принялся Арефей без дела по деревне слоняться. Ходил по дорогам меж домов, во дворы поглядывал. И таким всё серым ему виделось в это пасмурное утро. Ещё кое-где уходили на работы мужики, провожали их бабы. Вспомнились Арефею слова Игнара о том, что в следующем году он уже с мужиками работать будет. Да вдруг представилось ему, как он вот так со двора уходит лохматый да небритый и провожает его…
— Эй, Арефейка! Ты, что ли?!
Арефей вздрогнул, чуть даже не подпрыгнул. Обернулся быстро. И увидел, что позвала его мать Дарилины. Она стояла у колодца, закидывала вёдра и, шумно отдуваясь, поднимала.
— Чего не в школе? — спросила она.
Арефей плечами пожал.
— А чего там делать?
Мать Дарилины как стала хохотать, чуть непривязанное ведро в колодец не уронила.
— И правда! — утирая выступившие от смеха слёзы сказала она. — Помоги, чтоль, тогда воды донести, раз бездельничаешь.
Арефей взял вёдра, пошёл чуть ими покачивая, чтобы видно было, что ему не тяжело совсем.
— Арефейка, а скажи мне, отчего Дарилинка у меня такая печальная ходит, а?
Арефей чуть вёдра не выронил.
— Так это… ну… Не знаю я.
Мать Дарилины снова захохотала.
— Ой, поглядите на него! Не знает он! Ты чего, думаешь, слепая я? Вся деревня уж знает, как вы с ней бегаете вдвоём да по разным местам прячетесь. Ух, бесстыдники!
Арефей почуял, как горячая кровь ему в лицо бросилась.
— Нет! Нет-нет! Не бегаем… ну, уже не бегаем… то есть… Не бегаем, короче!
— И про это знаю, что уже не бегаете. — Мать Дарилины кивнула. — Так в том же и дело! Она ж от вашей ссоры и грустит. А вот помирились бы, так она и грустить бы перестала.
— Да нет… там другое совсем. Ну… то есть… — Арефей вздохнул. — Сложно там всё.
Мать Дарилины вдруг снова хохотать стала.
— Ой, не могу! Молодёжь! Всё-то у вас сложно! Всё-то вас не понимают! Одни вы всё понимаете! Дарилинка всё тоже вздыхает да отворачивается. Тоже у ней сложно всё. А я ж не первый день-то живу, тоже кой-чего повидала. Из-за тебя она страдает, вот и всё.
— Да ну нет. Ну правда же, там всё не так, как кажется.
— Да разве ж вас, сильно умных, переубедишь? — Мать Дарилины рукой махнула. — Идёт мальчонка да мне рассказывает, как всё сложно у него. Ты, Арефейка, не забывай, что Дарилинка дочь моя, я родила её и с самого того момента знаю. Уж понимаю кой-чего, что у ней в голове и отчего она вздыхает.
Арефей задумался. Поглядел на мать Дарилины, словно прочитать на ней хотел чего-то.
— Думаете, правда из-за меня?
— Вот! Соображать начал. Ну а что непонятного-то? Ты вон какой парень видный. Это раньше шибзик был, как Тимолай, папка твой покойный. И тихий такой же. А теперь вон чего, в плечах раздался, заматерел, вон, гляжу, с заводскими всегда драться первым бежишь. Дарилинка таких любит, уж я-то знаю.
Арефей приосанился, снова вёдрами махать стал.
— Да ну не прям уж я…
— В общем, Арефей, ставь вёдра, пришли уже. А про Дарилинку ты подумай. Не хочу я, чтоб дочка моя грустная такая ходила. Пойди да помирись. И выкиньте вы уже из головы эти ваши сложности. Дурью маетесь какой-то от безделья, вот и сложно вам всё стало.
Арефей поставил вёдра прямо возле калитки их дома.
— Помирюсь! Обязательно помирюсь!
И под хохот матери Дарилины Арефей побежал прямо к хлеву, искать Дарилину.
***
Арефей помнил её, в школе видал постоянно. Только вот имя ну никак вспомнить не мог. А может и не знал никогда. Девка поставила вёдра, громко фыркнула, утирая пот с круглого лица, и принялась зёрна из вёдер в кормушку скотине засыпать.
Арефей придвинулся чуть ближе, вплотную прижался к деревянным ящикам, за которыми прятался. И, морщась от царившей в хлеву кисловатой вони, продолжил вспоминать, как зовут девку. Ну вот только ж пару дней назад видел, как она с подругой разговаривает. Арефей ещё тогда на её толстые ляжки внимание обратил. Но имя так и не всплыло. Хлопнув с досады по ящику, он высунулся и прошептал:
— Эй!
Девка не услышала.
— Эй! — громче повторил он. — Эй, слышь?
Девка обернулась, прищурила свои узкие глаза.
— Слышь, где Дарилина, а? — спросил Арефей.
Девка нахмурилась, пухлые щёки её красными стали.
— Я чего слежу, что ли, за ней? — пробурчала она. — Далась она мне… и вам всем, Дарилина эта.
— Да мне с ней поговорить прям очень надо.
— Так иди и говори. Я вот с ней вообще говорить не хочу, с Дарилиной твоей. Грубиянка и злюка она!
Арефей вдруг улыбнулся уголком рта, прищурился хитро.
— Да она тебе завидует просто, — сказал он.
Девка в лице переменилась. Красный румянец с щёк ушёл.
— Чего? — недоверчиво протянула она.
— Ну ты вон какая… фигуристая. Есть за что схватить. А Дарилинка тощая. Вот и завидует.
Девка спину выпрямила, грудь её внушительная вперёд выпятилась. Арефей аж сглотнул больно шумно.
— Правда, что ли? А чего ж ты сам тогда к ней прибежал. Да сам же и по углам её тискал. Я ж всё знаю, Арефей. И вся деревня про вас с Дарилинкой знает.
— Так уж знаешь сколько не тискаю-то? Вот и пришёл ей сказать, что всё, конец.
Девка замолчала. Медленно губы у ней в улыбке растянулись.
— Другую теперь ищешь, поди? — сказала она да таким взглядом на Арефея посмотрела, что у того опять во рту пересохло.
— Ищу, ага, — сипло ответил он. — Ты это, помоги мне её найти, а? Я с ней быстро поговорю и…
— А потом ко мне вернёшься?
— Я?! Ага! А как же!
— Жди здесь, не высовывайся.
Девка куда-то ушла. Арефей выдохнул протяжно, вытирая взмокший лоб. Вернулась она скоро.
— Так, руководительниц я отвлекла, — быстро заговорила девка, — Дарилинка вон там через два пролёта. Беги, пока нет никого.
— Ага! Спасибо! — Арефей, не успев договорить, понёсся туда, куда она ему указала.
Дарилину он приметил издалека, хотел было подбежать сзади, обнять сразу. Но всё ж остановился в последний момент и бодро сказал:
— Ну, здравствуй, Дарилин!
Дарилина медленно повернула к нему печальное лицо, окинула быстрым взглядом да обратно отвернулась.
— Здравствуй, — сухо сказала она. — Чего пришёл?
Арефей подошёл ближе, положил руки ей на плечи.
— Ну не сердись ты на меня. Дурень я, сама знаешь, какой дурень. Обидел тебя ни за что. Виноватый весь теперь.
Дарилина снова к нему лицо чуть повернула, Арефей заметил, как губы её лёгкая улыбка тронула.
— Ладно, — сказала она. — Пошли наружу быстрее, а то кто-нибудь из руководительниц увидит.
Дарилина схватила Арефея за руку, потащила за собой. Тот охотно за ней подался.
Они выбежали из хлева. Арефей полной грудью вдохнул свежий воздух. Улыбнулся чуть проглянувшему через тучи солнцу. Через пару минут они уже взбирались на небольшой холм за полями. Оказавшись на вершине, Дарилина уселась на землю, задумчиво глядя вдаль. Арефей сел совсем близко к ней. Положил руку ей на колено. Дарилина накрыла его руку своей ладонью. И аккуратно со своего колена убрала. Вздохнула тяжело.
— Ну ты чего всё грустишь-то? — недовольно проговорил Арефей.
Дарилина низко склонила голову.
— Представь себе, Петтрий сказал, что больше видеть меня не желает и что могу я даже не мечтать, что попаду в знатную семью.
— Чего?! — прокричал Арефей. — Так ты… из-за этого грустишь теперь?
Дарилина кивнула, смахнула выкатившуюся слезу.
— Да ты!.. — задыхаясь от возмущения продолжал кричать Арефей. — Да как так?! Да ну это же!.. Ты из-за Петтрия!..
— Да вот и я не знаю даже чего говорить и чего думать! — сквозь плач сказала Дарилина. — Ты понимаешь, Арефей, что он меня выкинул просто?! Вижу, что понимаешь, вон какой красный от злости стал!
Дарилина громко разрыдалась, уткнулась Арефею в плечо. Тот встрепенулся.