Вскоре спустилась Венге. Она уже переоделась в домашнее платье и оттерла от крови разбитые коленки. Бросив под ноги дорогому гостю одно полотенце, она принялась обтирать меня другим, что по больше. И делала она это с явным наслаждением.
— Какой ты оказывается красавчик. Сразу и не разглядела. Так бы и съела наглеца…
Тут она душой не кривила. Зубки ее так и просились наружу. Легкий оскал не сходил с лица, а губы слегка подрагивали. Сейчас я был для нее словно парной поросенок. Сочный, мяконький… Присев на корточки она принялась обтирать мои ноги и бедра. Пройдясь по укромным местам, она как-то странно выронила полотенце. Не успел я почуять неладное, как Венге вцепилась зубами в мое бедро. Глаза ее остекленели. Когти впились в мою мягкую распаренную плоть. Она и сама ничего не поняла.
— Ну что с тобой поделать… — вздохнул я, поняв, что дергаться уже поздно.
Клыки Венге больно прокололи мою кожу. Она жадно сглотнула слюну.
— Легче, легче…
Я погладил ее волосы, давая понять, что все хорошо. Совсем не хотелось лишиться куска мяса, да еще и в таком чувствительном месте. Ладно хоть у этой зверюги хватило ума не цапнуть за что-то другое.
Через пару минут к Венге вернулись признаки разума. Посмотрев вверх, словно побитая дворняга, она разжал челюсти. Вынув свои клыки, она сразу зажала ранки пальцами.
— Простишь на первый раз? — она виновато улыбнулась, облизнув окровавленные губы.
— Чего уж теперь… Легче то стало?
— Не-а. — сплюнула она с досады. — Разве что самую малость.
— Зато теперь мы это знаем, — заключил я. — Кормить то будешь?
Венге убрала пальцы. Кровь вроде бы свернулась. Убедившись в этом, она поднялась с колен и пряча взгляд пошла вверх по ступенькам.
Больше она не делала попыток меня укусить. Прожив неделю бок о бок, мы худо-бедно привыкли друг к другу. В закромах пещеры нашлась кое какая мужская одежда, оставшаяся от прежних смотрителей. Я колол дрова, изучал местность, привыкал к возможностям своего организма. Оказалось, что карабкаться по деревьям совсем не сложно, а бегать по сугробам можно очень даже быстро. Ходил я и к обелиску. Но больше там никого не появлялось. Пищу я стал готовить сам. У Венге нечто сносное получалось через раз. Запах то был отличный, но вкус… В общем, она вдруг поняла, что человеческая еда может быть вкусной. Набив брюхо, она становилась спокойнее на какое-то время.
Весьма занятно было наблюдать как прекрасная демоница приходит на закате и забирается на меня верхом. Как смущается, когда я поглаживаю ее бедра или ласкаю набухшую от желания грудь.
— Что, по любви то небось никогда не было? — Спросил я однажды.
— Скажешь тоже. У тебя будто было, — усмехнулась она, устраиваясь на моих бедрах.
— Было… — память о любимой жене острой бритвой ударила по сердцу. — В прошлой жизни.
— Ну, так то в прошлой… Здесь такого не жди.
— Как же у вас тогда дети то родятся?
— Ну, как… как котята. Подрос и на улицу. Там уж церковники их подбирают, или воры… или мы. Да мало ли желающих? Товар то ходовой.
— Как твой голод?
— Ты знаешь, получше, — призналась она. — Может давно стоило завести себе мужичка? Или мужичков… На долго то одного не хватит. Ты — другое дело. Может насовсем останешься?
— Не знаю. Может и останусь. Спешить мне точно пока некуда.
— А как оно, по любви то? — игриво оскалилась Венге.
— Ну, как… нежно, ласково, неспеша. С толком, с чувством, с расстановкой. С поцелуями и объятиями.
— Да ну… — отмахнулась она. — Скукотища какая. То ли дело оседлать мужичка силком и отыметь что есть дури. Вцепиться когтями, искусать… Дать вырваться и снова догнать… Романтика! А еще девку его перепугать как следует. Ну, если такая имеется.
— Романтика? — я рассмеялся. — Откуда ты вообще это слово знаешь?
— Так матушка говорила…
— А, ну да, матушка твоя тот еще романтик. Иди сюда, что — то скажу…
Венге пригнулась. Я резко прижал ее к себе и перевернулся. Она широко раскрыла глаза и уставилась на меня не мигая.
— Сегодня у нас будет по любви, — пояснил я, целуя ее алые полные губы. — Ну или почти по любви.
В любом случае я уже вошел так глубоко, как только мог. Венге поморщилась, но ничего не сказала. Дыхание ее резко участилось. К ласке девка явно не привыкла, и отзывалась на нее словно на ожоги, вскрикивая и содрогаясь. Спешить было некуда. Птичка на вертеле, знай себе поворачивай. Без всякой суеты я изучил ее тело в подробностях. Моя смуглая кожа хорошо смотрелась на ее красноватом фоне. Соски отвердели настолько, что стали каменными. Живот и грудь покрылись мелкими бугорками, послышались первые робкие стоны…