Сердце Улья низко зарычала, с силой обеими кулаками ударила по будоражащему память омуту. Она не позволит прошлому вернуться. Ее не обмануть. Ей повезло увидеть истинное лицо человечества, и теперь назад дороги нет. Болезнь должна быть уничтожена, в каком бы виде она ни предстала - тяжеловооруженного солдата или девчонки с большими глазами.
Наваждение исчезло. В зеркальной поверхности монитора, подернутой сеткой мелких трещин, больше нет лживых посулов.
Она чувствовала желание вдребезги разбить монитор. Разбить все мониторы. Все, что имеет зеркальную поверхность. Желание ослепляло. Но Сердце Улья не позволила ему взять верх. Все это оборудование ей еще пригодится. Она резко развернулась на месте и направилась к выходу. Под ногами противно скрипело битое стекло.
- Вытащишь всех и уложишь около ворот, - бросила на ходу, покидая командный отсек. - Кто станет сопротивляться - не убивай, только оглуши!
Широкоплечий мужчина покорно кивнул.
Еще предстояло окончательно зачистить базу. Остатки защитников почти наверняка укрылись в казармах, хозяйственных постройках или где-то на стенах. Найти надо всех. А это значит - впереди не один час однообразных поисков и нейтрализации оставшихся очагов сопротивления. Насколько она знала, гарнизон базы состоял из ста человек. Возможно, чуть больше - чуть меньше. Примерно с половиной она расправилась сразу: с частью на дороге, с частью в буферной зоне во время взрыва. Еще треть от оставшихся можно смело списывать на первую атаку Пастырей. Оставалось не так уж и много.
Сердце Улья вздохнула. Если бы можно было поручить это паукам, все стало бы куда проще и быстрее. Она бы смогла тотчас отправиться дальше, а не торчала дальше в этой промерзлой дыре, пытаясь подчистить все хвосты.
Впрочем, почему бы не попытаться обратить врагов в союзников? Пусть неполноценных, но достаточно заинтересованных в том, чтобы не отступить от данного слова.
Сердце Улья вышла во двор. Ветер заметно усилился. С неба сыпала мелкая, шуршащая крошка. Очертания Пастырей практически скрылись в белесой круговерти. Значит, об их поддержке с воздуха можно на время забыть. Ничего. Все, что они могли, - уже сделали. Теперь дело за другими. В том числе - и за ней.
Сейчас, стоя под порывами пронизывающего ветра, она чувствовала, насколько сильно устала. Голова гудела, словно звонкий колокол. На этот раз погружением в мир, указанный Сверхсознанием, не обойтись. Нужен обычный отдых.
Сердце Улья опустилась на корточки, зачерпнула пригоршню снега, размяла его в пальцах. Грубая кожа не ощутила почти ничего.
Протяжный вздох.
За неуязвимость надо платить.
И все же следующие пару часов она провела в поисках выживших. Симбионты Пастырей оставили после себя кровь и трупы. Некоторые защитники базы, особенно те, которые не носили брони, лежали наполовину обглоданные. Стремительная, а главное - неожиданная атака быстро расчистила самые доступные участки на стенах. Но так как за это время часть симбионтов успела изжить свой потенциал, то двигаться дальше они не могли. Последние мгновения жизни тратились на единственный, преобладающий над всеми чувствами рефлекс - утоление голода. Твари, даже умирая, продолжали жрать. Раздувшиеся, отяжелелые, они издыхали возле своего пиршественного стола - у тел погибших пехотинцев.
Сердце Улья шла по бетонным коридорам. Нет, жалости она не испытывала, но и не было чувства удовлетворения хорошо проделанной работой. Опустошение, словно здесь, в насквозь промерзших горах, свершилась последняя битва между Ульем и Республикой, в которой никто не выжил. Никто, кроме нее.
Представители обеих рас остались лежать на вершине мира, скованные вечными льдами. В назидание тем, кто придет вслед за ними.
- Чушь! - прошептала Сердце Улья.
Рядом с ней следовали четыре паука, потому она позволила себе немного снизить бдительность. Еще двое остались во дворе охранять захваченных в командном зале, остальные рассредоточились по базе, также выискивая уцелевших.
Голова все еще болела, и, каждый раз, когда Сердце Улья вновь тянулась проверить ближайшие помещения - боль только усиливалась. Кроме того, эффективная дальность мысленного сканирования вскоре упала всего до двух-трех метров. И это на открытых пространствах. Проникнуть за стену или дверь стало невозможно.
Именно эта слабость послужила причиной небольшой стычки, чуть не стоившей ей жизни. Из-за очередного поворота показалась закованная в доспехи фигура огнеметчика. Его броня явно выдержала нападение не одного симбионта - развороченная, словно консервная банка под лезвием тупого ножа, с множественными вмятинами и глубокими царапинами. Человек припадал на одну ногу, забрало у его шлема отсутствовало. Сердце Улья успела рассмотреть его взгляд - обезумевший взгляд загнанного в угол зверя. Вряд ли он отдавал себе отчет в собственных действиях. Бросок отчаяния, последний выпад разума, который навсегда остался на войне.
Гудящий поток раскаленного пламени рванулся по узкому коридору. Идущий впереди ловчий паук пронзительно заверещал, рухнул на опаленных ногах, скукожился, словно лист обгорелый бумаги.
Сердце Улья успела среагировать и бросилась на пол, в перекате уходя к стене. Мир вокруг расцвел алым и белым, воздух расплавленным металлом ринулся в легкие. Она зажмурилась, поползла прочь. В ушах будто наяву стоял звук собственной расслаивающейся брони, а в нос ударил запах горелой плоти.
Все закончилось столь же неожиданно, как и началось. Пламя исчезло, но все еще раскаленный воздух не позволил осознать это сразу. Сердце Улья еще некоторое время продолжала ползти, прежде чем мир вновь начал обретать прежние звуки.
Подняться удалось не сразу, да и то лишь опираясь о стену.
Она открыла глаза. Огнеметчик лежал у поворота. На полу перед ним обожженными кучами застыли три паука, а четвертый жался к противоположной стене. Его тело еще дымилось, на пол опадали тлеющие куски горелого мяса, но скарабей выполнил долг - спас свою повелительницу. Видимо, один из его плевков кислотой достиг цели.
Сердце Улья до хруста сжала зубы. Хотелось кричать, выть, разметать базу по камню, чтобы хоть немного унять терзающую ее боль. Она с ненавистью уставилась на неподвижное тело огнеметчика. Медленно, придерживаясь за стену, подошла к нему. Лица у человека больше не было. На его месте зияло месиво из растворенных кислотой плоти и стали.
Как же глупо! Еще минута, даже полминуты - и на месте последнего генерала Улья осталась бы только воняющая куча обгорелой плоти. И все из-за обычной невнимательности. Она уже почувствовала победу, уже мысленно отправилась дальше. Самонадеянная дура!
Что ж, отличный урок!
Руки сами скользнули по броне огнеметчика. У него должна быть аптечка! Или...
Сердце Улья запрокинула голову. По коридору разнесся отчаянный рык. Как можно забыть, что инъекторы сыворотки встроены в броню и потому делаются автоматически, как только внутренний компьютер скафандра фиксирует падение жизненных показателей у своего носителя? Как?!
Злость на саму себя и боль, отнимающая рассудок, - горючая смесь. Сердце Улья упала на колени и снова закричала. Горло словно полосовали зазубренными клинками, а в легкие насыпали углей, но крик растекался все дальше, заполнял коридоры и только потом рассыпался на ветру.
Обессиленная, она сидела без движения еще некоторое время. Может - минуту, может - час. В конце концов, потенциал генерала Улья позволил пошевелиться. Боль почти отступила, сделав тело будто деревянным. Первые шаги дались с трудом, но потом стало легче. Самой себе она казалась истуканом, которого направили в нужную сторону - и он идет, ничего не чувствуя, ни о чем не думая.