Она не вспоминала ни о Маше, ни об учебе, и вообще ни единой мысли не было о людях, которые так много для нее сделали за прошедший год. Было и прошло… Она никогда не думала о вчерашнем, не загадывала на завтра, жила здесь и сейчас. А сейчас она счастлива с Виктором! Значит, все прекрасно!
Но два месяца назад он закатил такой скандал! Наталья и не видела
никогда его таким. Даже, когда он отправлял ее в клинику.
Она непроизвольно передернула плечами. Бррр… Этот ужас до сих
пор постоянно стоит у нее перед глазами!
А так все хорошо складывалось!
Казалось, в жизни Наташи появилась привычная для нее размеренность. Она приступила к занятиям в колледже, Виктор ежедневно уезжал по делам, а вечера они, в основном, проводили вместе, выбираясь в гости, клубы или в рестораны. Иногда попадали на чьи-то приемы или торжества. Ссоры ушли в прошлое и Наташа тихо радовалась, что ее жизнь с любимым человеком налаживается.
Но в один момент все перевернулось с ног на голову.
Утро начиналось, как обычно. Виктор выпил чашку кофе, слегка поморщился, поскольку Наташа так и не научилась готовить по его вкусу, и, буркнув «спасибо», вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь.
Занятия в колледже начинались рано, но Наташа оформила свободное посещение. Не собиралась она никому объяснять, что ребенок живет не с ней, так хоть пропуски не считают. Хотя девушка старалась не злоупотреблять этим, только вот по утрам. Ей казалось, что как хорошая хозяйка, она должна приготовить завтрак и проводить Витю на работу, после чего можно отправляться на учебу.
Наташа уже надевала шубку, когда услышала щелчок замка. Дверь распахнулась и в квартиру влетел Виктор, едва не сбив девушку с ног. Пальто распахнулось, шарф одним концом едва не волочился по полу, стиснувшая ключ рука поднялась к лицу Натальи. Злая гримаса настолько исказила красивые черты любимого лица, что Наташа непроизвольно попятилась, в ужасе глядя на сжатый кулак с побелевшими костяшками.
— В-витя, что? — заикаясь от страха, выдавила она. — Что случилось?
Ее никто никогда не бил. Не конфликтная по характеру Наташа ни разу не попадала в подобные ситуации и сейчас волна панического ужаса захлестнула ее. Она прижала руки к груди, не имея сил шевельнуться и глядя огромными глазами на кривившиеся от злости губы Виктора.
— Что случилось? — заорал он, надвигаясь и толкая девушку внутрь квартиры.
Ты не знаешь что случилось? Ты мне сделку сорвала, дура!! Дура малохольная!
Он толкнул Наталью в грудь и она упала навзничь, зацепившись каблуком за ковер, сжавшись от страха и все также не смея шевельнуться. Шубка распахнулась, приоткрыв неловко подвернутую ногу, оголившуюся в падении до верха бедра. Сумочка выскользнула из рук и отлетела в сторону. Губы девушки беззвучно приоткрылись, из распахнутых глаз покатились слезы.
Ей казалось, что еще немного, и Виктор начнет ее пинать, швырять, и она была недалека от истины. Виктор был в бешенстве и практически не отдавал себе отчета, занося ногу для удара…
Спас Наташу так вовремя залившийся веселой трелью звонок телефона. Виктор замер с поднятой ногой и через мгновение придя в себя вдруг сразу обмяк и мешком рухнул на диван.
Наталья потихоньку отползла в сторону, прислонилась спиной к стене и замерла снова, натянув на колени шубу, сцепив руки в замок и опустив на них голову.
Телефон замолк и некоторое время в квартире стояла тишина.
Затем Виктор поднял взгляд на Наташу и уже тихо процедил сквозь зубы:
— У нас сегодня была назначена сделка.
Если бы все сложилось, я вернул бы себе свою квартиру. И мы снова стали бы жить по человечески, а не в этой дыре. Но ты… ты..
Дура!! — снова не выдержал он. — Ты почему не избавилась от ребенка?! И почему я об этом не знаю? И зачем ты его забрала из роддома, если уж не хватило ума сделать аборт вовремя?
*****
Мне почти восемь месяцев, а по физическим данным года два с половиной. Я задумалась над словами Пушкина в сказке о царе Салтане: «И растет ребенок там не по дням, а по часам.» А такая ли уж это сказка? Может и не сказка, если судить по мне. Почему бы и Гвидону не быть перерожденцем. Хотя, с другой стороны, лично мне он не импонирует. Этакий форменный бездельник, живущий за счет жены и ее чудес. Да и где ему было физически развиваться в бочке-то! Не-е-т! Здесь если и есть чудо, то другого порядка. Хотя реальность этого события я уже могу допустить.
Ну да ладно. Мне сейчас не до Гвидона.
Через полгодика у меня появится братик, а у Ольги с Алексеем родной сын.
И что мы имеем? И он, и она знают, что я к ним никаким боком, но не желая травмировать нежную детскую психику, — это у меня-то она именно детская и о-о-чень нежная — уверенные, что я считаю Алексея отцом, дружно делают вид, что так оно и есть. А до кучи и бабушка с дедушкой подыгрывают. И как это может измениться с рождением сына и внука? Задачка, однако, с четырьмя неизвестными!
Накануне Нового Года у меня появилась новая «игрушка». Нет, не ноут, и не принтер, и не… не…
Надеюсь, все знают радионяню? Видеоняню? Так вот у меня появилось что- типа радио-видео-няни. А случилось это после довольно неординарного события.
За неделю до Нового Года, двадцать пятого декабря мы с дедом собрались по магазинам. Подарки родным к празднику, да и себе, глядишь, что-то приглянется.
Ну кто из нас не знает состояние после трехчасового блуждания по предпраздничным торговым залам! Обойдя не менее двух десятков магазинчиков и наконец закончив с подарками и сувенирами, мы плюхнулись на свободный диванчик в фойе торгового комплекса. Не хотелось ни-че-го! Только сидеть вот так, не шевелясь, окружив себя десятком пакетов и свертков. Однако, дед оказался повыносливее меня. Через несколько минут он уже отдышался, скинул куртку и, вставая, спросил:
— Маша, попить хочешь?
— Да… водички… — буркнула я.
И тут на меня резко пахнуло знакомым ароматом. Мимо прошел малыш с пакетиком поп-корна. Я помню, с внуком мы постоянно покупали поп-корни готовили его в микроволновке, пытаясь сквозь темное стекло рассмотреть, насколько раздулся пакет, и отчаянно споря, готов-не-готов, потом наконец доставали горячий надувшийся от собственной важности бумажный пакет, издающий одуряющий запах, пересыпали воздушную массу в миску и усаживались рядышком, поочередно запуская руки за хрустящими рваными пузырьками. Не сказать, что я любила поп-корн, но его любил внук, а я приобщалась к его любви.
— Подожди! — крикнула я вдогонку уже направившемуся к стойке бара деду. — Купи поп-корна, соленого!
Лишь удивленно подняв брови, он кивнул головой и прошел дальше, а я расплылась по сиденью лужицей, давая отдых натруженным мышцам.
Ну и отключилась мгновенно. Пришла в себя уже на руках, сквозь сон чувствуя какое-то несоответствие, но еще не соображая что не так, спросила не открывая глаз:
— Деда?
Моя «лошадка» слегка дернулась, застыв на пару мгновений, и убыстряясь двинулась дальше.
— Деда! — я возмущенно распахнула глаза и сама замерла в оцепенении. Я на руках не у деда! Передо мной незнакомая чужая физиономия, правда, красивая до чертиков, но чужая!
— Де-да!!!!! — завопила я что было сил, начав дергаться и вырываться. Люди волной обтекали нас, неодобрительно покачивая головами, глядя на раскапризничавшуюся малышку, а я орала благим матом, повторяя:
— Деда! Деда! Деда!
И наконец увидела его, расталкивающего людей, осыпающих его бранью, но не обращавшего на это никакого внимания.
— Деда! Я здесь!!! — кричала я.
Мой похититель, почуяв, что ему не удастся убежать в толкучке, спустил меня с рук на пол и бросился в толпу. А я кричала и кричала, звала деда, размазывая слезы. Несмотря на свой огромный опыт, я испугалась, как говорится, до потери сознания. Сознания я, конечно, к моему счастью, не потеряла, но перепугалась так, что сердечко готово было выпорхнуть на свободу.
Уже оказавшись в родных знакомых руках, я еще какое-то время продолжала дергаться и плакать, пока не осознала, что я уже в безопасности. И только посмотрев на деда, поймав его обеспокоенный испуганный взгляд, я замолчала. Мне вдруг стало стыдно, что не смогла взять себя в руки, поддавшись инстинктивному чувству. А дед крепко прижимал меня к себе, пытаясь прощупать ручки-ножки, гладил по голове и спрашивал, спрашивал..