Следующими Костя обнял близнецов. Дима хотел что-то сказать, но его обдало таким теплом, что все заготовленные слова разом вылетели из головы. За два года он успел забыть, каким был Костя. В семье его называли солнцем за улыбку, за жизнерадостность и за способность растопить даже самое черствое сердце.
— Я не хотел стирать им о тебе память, — донесся шепот Изиса.
— Я знаю.
Близнецов Костя обнимал дольше других, изгоняя тем самым страх, переживания и ужас от пережитого. На задворках сознания Дима слышал, как разговаривали остальные, но их слова доносились как издалека:
— Не многовато-то ли народа закинули? — проворчал Захим. — Зачем столько? Как мы всю эту толпу в живых сохраним?!
— Что поделаешь, если у нас семейство большое как цыганский табор? — развела руками Катя. — И все вопросы к Иро. Его рук дело, так что ему и отвечать.
— Сам-то он, конечно, не прыгнул.
— А тебе одного Иро мало? Надо чтобы трое было?!..
Тем временем Костя отстранился и направился к… Эфо.
— Меня обнимать не надо! — хмуро сказал хранитель.
— Я и не собирался, — рассмеялся Костя и положил обе руки Эфо на грудную клетку прямо на жизненный кристалл.
— Ты… — на лице Эфо отразились растерянность и неверие.
Но Костя остановил хранителя, не давая закончить фразу.
— Этого еще произошло, — серьезно произнес он, принимая истинный облик. — Не надо торопить события. Всему своё время.
— Она… — Эфо провел рукой по лицу, отворачиваясь.
— Всему своё время, — повторил Костя. — Дойдите до пустоши, и наша реальность станет возможной.
Лицо хранителя заметно разгладилось, исчезло вечно хмурое выражение. Не веря увиденному, Захим вопросительно толкнул его локтем, однако Эфо лишь отрицательно покачал головой. То, что он узнал, явно не предназначалось для чужих ушей.
— Мужики… — непонятно к чему сказала Катя, первой направляясь к жилищу прадедушки.
К вечеру практически все собрались в доме Петра Ивановича, чтобы поесть. Из-за тесноты Костя, Мирослав и Саша отправились ужинать в кузов машины, там же собирались ночевать.
— Я расстелила вам спальные мешки на полу на втором этаже, — подошла к близнецам Ульяна, — и захватила термобелье, чтобы ночью не мерзли.
Принимая от неё комплект одежды, одеяло, зубную щетку и пасту, Дима усмехнулся. Мама есть мама. Она позаботилась о тех вещах, которые папе даже в голову не приходили.
К удивлению брата, Изис уткнулся носом в одежду.
— Запах дома, — пояснил он на вопросительный взгляд Димы. — Как же я скучал!
— Я супа захватила, поедите тёплого, — продолжала мама, погладив Изиса по макушке, а он как кот потерся об её руку.
Никто ничего не обсуждал и планы никакие не строил. Как-то всё проходило по-домашнему тихо и мирно. Когда все ели, к ним присоединилась Катя в необъемном платье больше похожем на мешок из-под картошки. Она присела неподалеку от близнецов.
— М-м-м, люблю, когда у женщины под платьем ничего нет, — оценивающе изучил её наряд Захим, заедая впечатление фиолетовым помидором.
— Извини, дома забыла пояс верности, так бы я тебе его отдала, — огрызнулась Катя, поправляя платье на плече и беря от Ульяны тарелку. — О! Борщ! Сто лет его не ела! — несколько секунд она просто дышала над паром, наслаждаясь запахом.
Захим без энтузиазма заглянул в её тарелку и предпочел перекусить помидорами. Эфо от еды отказался и, судя по отстраненному взгляду, находился где-то не здесь.
— Что ему такого Костя сказал? — не удержался от вопроса Дима, поворачиваясь к Кате и указывая кивком в сторону Эфо.
— Он всегда так реагирует, когда узнает, что его старших дочерей воскресили. Представь, он триста лет как утратил надежду увидеть их живыми.
— Костя вообще не говорил о его дочерях…
— Потом поймешь, — отмахнулась Катя, продолжая уплетать борщ так, словно его собирались отобрать.
Как раз когда она доела, Эфо поднялся и направился к ней. Он наклонился к её уху и что-то прошептал, затем они вдвоем вышли из дома.
— Теперь понятно, зачем она так вырядилась, — проводил их задумчивым взглядом Захим, подсев ближе к Диме.
— Они поговорить вышли, — проворчал подросток, уже поняв, что у хранителя все темы сводились к одному.
— Эфо никогда не умел красиво раздевать женщин, вечно рвал и срывал с них одежду. Клиенткам потом трудно скрыть факт измены, это была одна из множества причин, почему женщины предпочитали ему меня.
Дима скосил недружелюбно взгляд на собеседника. Вот уж о чём он точно не хотел слушать, так это о похождениях лесного Казановы.
— И будь у меня не опробованная супруга, — перешел на шепот Захим, — я бы тоже не торопился возвращать себе воспоминания, пока не познакомился бы с ней поближе.
— Я спать, — поднялся Дима, стараясь не обращать внимания на пошленькую ухмылку Захима.
К собственному удивлению, Дима отрубился, едва оказался в спальном мешке. Он сам не представлял, насколько же сильно устал, словно несколько дней не знал сна, а то и больше.
Проспал Дима до утра, не заметив прихода брата, да и вообще галдежа снизу, который длился до полуночи. Когда он проснулся, Изис спал как убитый, смешно открыв рот и пустив слюну на щеку. Кое-как подавливая зевки, Дима покинул помещение, а затем и дом.
Поежившись от утренней прохлады и беспощадно зевая, Дима едва не споткнулся о какую-то тряпку на заднем дворе. Недоуменно он поднял с ноги порванное платье, надеясь, что на нём не будет крови, но взгляд случайно зацепил, что скрывали ветви ближайшего дерева…
Потребовалось секунд десять, чтобы он понял, что именно видит. Бросив платье, Дима быстрым шагом удалился с места преступления, пока его не застукали. Наплевав на стеснение, пристроился к ближайшим кустикам у фасада дома возле забора.
Мимо него проходила местная бабка… и, разумеется, в ночной тишине она прекрасно услышала характерный звук.
— Срамота! — сплюнула она в сторону подростка и поковыляла дальше.
— Сегодня явно не мой день, — проворчал Дима, проводив её сгорбленную спину взглядом.
Хорошо, что рядом не было Захима, так бы точно отпустил пошлую шутку.
Дима взобрался на большое дерево у забора и, усевшись удобнее, облокотился спиной о ствол. Закрыл глаза, чтобы немного успокоиться.
Послышалось движение и рядом с ним кто-то еще сел. Едва Дима открыл глаза, как ему сразу захотелось свалить. Рядом сидела Катя и покусывала травинку. Вместо платья-балахона, на ней были кроссовки, джинсы и футболка.
«Она меня заметила или нет?» — недоумевал Дима.
— Расслабься, ничего страшного не произошло, — сразу дала ответ на его немой вопрос Катя. — Нам лучше прятаться надо было.
— Кать, я…
— Забей, у Эфо в принципе отсутствует понятие стеснения, а я привыкла, что молодые хранители подглядывают.
— Я не подглядывал!
— Знаю.
Посидели, помолчали.
— Кстати, чтоб ты знал, в лесу твой возраст называют периодом подглядываний, — сказала Катя, сплевывая травинку.
— Я не подглядывал! — снова возмутился Дима.
— Да знаю я. Можешь спросить у Изиса, как ему жилось два года в лесу. Уверена, что какой-нибудь пошляк типа Захима ему мастер класс показывал.
— М-м-мастер класс? — поперхнулся Дима и едва с дерева не свалился.
— Ага, я Захима едва не убила, когда он моим детям это показал.
— Так вот чего ты его не любишь…
— Аж тошнит, как вспомню, — поежилась Катя. — Эфо тогда меня остановил, иначе бы я Захима точно прибила. До сих пор кажется, что мой старший по бабам гуляет из-за него…
— Зачем он это делает?!
— Правила леса, — и она пояснила, видя какой шок отразился на лице Димы: — Понимаешь, полигамные хранители сами найдут с кем и когда — они едва оперяться уже с селянками развлекаются, а моногамным часто тема отношения полов неинтересна. Вот потому с ними и работают такие персонажи, как Захим. Ты думаешь, чего он тебя обхаживает-то? У него глаз наметан на таких, как ты. Его клиент.