Морозовцы держались долго. Тем не менее их защита в какой-то момент дала трещину, и маги начали погибать от наших ударов. Но и у нас ситуация оказалась не лучше. Вражеские чары доставали и наш отряд, и тех, кто прятался за подбитыми броневиками. Что-то попало в Чулкова-старшего, и тот упал. Его сын потащил папашу прочь. Других раненых тоже оттаскивали с поля боя то ли родственники, то ли слуги. Наше войско таяло на глазах.
Тем временем к врагу стало подходить подкрепление, и места убитых занимали свежие силы. Обновили они и защиту, и если прежде моя тьма уничтожала владеющих одного за другим, то теперь снова начала биться о силовые поля и каменную ограду, выстроившуюся перед противником.
И тогда Долгоруков понял, что силы не равны, и скомандовал отступление. Все похватали раненых и убитых, кто-то нагородил поперёк улицы ледяные торосы высотой с двухэтажный дом, и под их прикрытием мы побежали в хвост колонны, где стояли уцелевшие «Носороги» и «Ониксы». Я помогал Чулкову тащить истекающего кровью отца. Ему в нескольких местах пробили бронежилет, и боярин был на последнем издыхании.
Сил у меня хватало, чтобы продолжать бой, но я не стал рисковать. Кто знает, сколько у повстанцев ещё владеющих? Вдруг массой задавят? Я пока был неготов драться один против нескольких десятков не самых слабых магов. Это не простая охрана, которую можно сотнями испепелять.
Уже к девяти часам наша боевая колонна снова находилась в поместье Долгоруковых, вот только народу вернулось раза в два меньше, чем уезжало, а среди выживших оказалось множество раненых. Погибли и несколько аристократов, в том числе старший Чулков. При этом поставленных целей нам достичь не удалось.
Одно утешало: морозовцев мы тоже серьёзно пощипали. Только я уничтожил шестерых или семерых старших мастеров. Наверное, этим и объяснялось то, что нас не стали преследовать. Им самим пришлось несладко. Просто их почему-то оказалось больше.
Но наши потери не ограничились убитыми и ранеными. Вечером уехал Чулквов-младший, заявив, что ему надо отца хоронить. С ним отбыли и ещё два боярских семейства, мотивируя свой поступок похожим образом. Заставить или приказать им сражаться никто не мог. Эти аристократы присоединились к нам добровольно и были свободны уехать, когда им заблагорассудится.
Про успехи других отрядов мне никто не сообщал. Под вечер, когда всё более-менее успокоилось, я отправился к воротам на пост охраны. Там стоял компьютер, подключённый к интернету, где можно было почитать новости. Заодно поспрашивал ребят, что слышно, однако те сказали, что достоверной информации нет, но на городских форумах пишут о серьёзных столкновениях на трёх улицах, а в аэропорте под Бронницами будто бы стреляли всё утро.
Но вот каков результат сегодняшней кампании, кто победил, кто проиграл — тут существовали разные мнения. Наиболее достоверной лично мне казалась версия, что обе стороны после сражения просто разошлись, не добившись ничего. Было обидно, и не только мне. Стражники тоже сгорали от досады и злости из-за того, что их приятели погибли, из-за того, что враг оказался весьма силён, а наше командование — якобы не слишком дальновидным. Но махать кулаками после драки не имело смысла.
Этой ночью мой дух опять оказался в тёмном мире. На этот раз я летал над городом. Из густой пелены внизу росли кривые, уродливые башни и дымные заводы, между ними пульсировали чёрные пузыри, и, конечно же, в дымке копошились толпы мерзких существ. А вокруг города зияли бездны — большие и маленькие, самых разных размеров. Такое количество ям, собранных в одном месте, мне ещё не доводилось встречать.
— Я тебя привёл, — прозвучал голос Михаила Озёрова, и вскоре рядом появилось тусклое сияние.
— Куда? — спросил я.
— К Десятому. Сам с ним говори по поводу своей идеи.
— Здравствуй, гость, — раздался другой голос — тихий и отстранённый.
— Здравствуй. Ты Десятый? — спросил я.
— Да, меня называют Десятым, и я — один из тех, кто сражается с порождением тьмы во всех мирах. Я — всего лишь дух, но сейчас я нахожусь в теле одного из могучих существ вида «градоначальник». Видишь ту башню в центре? Я живу там.
— Приятно познакомиться, — ответил я, взглянув на самую высокую башню, разветвляющуюся к вершине. — Меня зовут Родион. Точнее звали раньше. Я уже отвык от этого имени.
— Могу тебя звать так, как пожелаешь. Я тоже носил много имён, но все они со временем стали для меня чужими.
— Зови меня Алексей. Так привычнее.
— Хорошо, Алексей. Так вот, Михаил рассказал о твоём намерении, и я попросил его привести тебя сюда. Хочу услышать всё собственными ушами. Ты просишь создать яму в центре столицы твоего государства, правильно понимаю? И это при том, что там никогда не было тёмных.