На следующий день Дмитрий Павлович приказал мне явиться в Ясенево. Я тепло попрощался с Ярославом и его семейством, после чего один из слуг меня отвёз в императорскую резиденцию. Великий князь принял меня в том же кабинете, где он с императрицей-матерью встретил нас, когда мы впервые здесь оказались после крушения самолёта. Я сразу понял, что он не просто так захотел поговорить со мной наедине. Что-то намечалось.
Глава 10
Великий князь Дмитрий Павлович не спрашивал меня ни о чём, да и вообще говорил торопливо, словно спешил куда-то. Поблагодарил за помощь, сказал, что мой вклад приблизил победу, и что высочайшим повелением государя я, как и все, кто участвовал в подавлении восстания, получат награды. Мне же, кроме медали, даровали ещё и участок земли площадью пятнадцать тысяч десятин, то есть даже больше, чем предыдущий. Находился он также рядом с Усть-Катайгинском. Более того, император подписал указ о моём повышении до майора, увольнении из гвардии и назначении хранителем земель.
И лишь одна маленькая деталь меня смутила. Назначили меня хранителем вовсе не в Первосибирск, куда я хотел, а в Усть-Катайгинский особый округ. Дмитрий Павлович сказал, что император Павел хочет продолжать дело отца — освобождать и возрождать Сибирь, а для этого нужны верные люди, наделённые большой силой. Я, по его словам, стану опорой трона в тех диких и опасных землях.
Я не знал, что на это ответить. С одной стороны, получил много — грех жаловаться. И даже хранителем меня назначили. Но при этом жаловаться всё-таки было на что. Например, что мне делать с пятнадцатью тысячами десятин тайги? Да и хранителем я хотел отправиться в Первосибирск на смену Анатолию Третьякову, а не в какой-то Усть-Катайгинск, где никого не знаю.
Намекнул об этом Дмитрию Павловичу, но тот ответил, что таково решение государя (ну да, ну да, так я и поверил), и что в Первосибирске есть несколько сильных владеющих, а в Усть-Катайгинске — ни одного. Дескать, я там нужнее. Так или иначе, указ был подписан.
Хотя кое-кого я там всё-таки знал. С командующим округом (что-то вроде генерал-губернатора, только по-другому называется) мне приходилось пару раз общаться. Я пытался выбить у него войска для зачистки моей земли от тенебрисов, но получил отворот-поворот, дескать, людей нет, занимайтесь сами.
Похоже, теперь нам с ним придётся сотрудничать более тесно, как и с другими аристократами, которые там обитали, ведь на меня ложилась обязанность собирать ополчение, если возникнет угроза для города и окрестностей.
Но сперва стояла задача наладить контакты с местной знатью, которой было не сказать, что много. Земли там получали в основном служилые люди за участие в походе против тёмных, только вот многие из них до сих пор воевали на границе, а кто уволился по состоянию здоровья или ещё по какой причине, старался жить в других местах, где поспокойнее и побезопаснее. Тайга, полная тенебрисов — мягко говоря, плохо подходила, чтобы селиться там с семьёй.
По поводу развития Сибири меня тоже терзали сомнения. Сейчас, после очередной распри и коронации малолетнего царя, начнётся передел имущества, борьба за власть, сведение счётов. Вряд ли у государственных мужей будут время, силы и деньги на развитие огромного безлюдного региона. Скорее всего, в ближайшие годы основными поселенцами в особом округе так и останутся тёмные твари.
А мне предстояло теперь там жить и не просто жить, а ещё и защищать эту землю. Хранителями назначали на очень долгое время, причём, чаще всего, именно местных аристократов. То есть предполагалось, что я осяду в Усть-Катайгинске. Не сказать, меня радовала такая перспектива, но с другой стороны, сейчас мне было необходимо находиться поближе к рубежу, чтобы свободно путешествовать в тёмный мир, и, подумав, я решил, что не так уж и плохо будет поехать в эту глушь.
После разговора с великим князем я встретился с парнями из своего отряда. В Ясенево до сих пор размещались гвардейские части и чья-то частная стража. Дмитрий Павлович меня поторапливал с отъездом, поэтому я решил ехать утром на поезде. Переночевать мне позволили здесь.
До самой ночи мы с сослуживцами сидели комнате и общались за кружкой чая. Мой перевод на должность хранителя стал сюрпризом для всех. Даже майор узнал об этом лишь вчера вечером. Меня поздравляли, расспрашивали, что буду делать, желали удачи на новом месте. Зависти не было — скорее, сочувствие.
Только Заболоцкий считал, что мне повезло. Для остальных, столичных аристократов и особенно Орлова, отправиться до конца дней в дикие земли было подобно изгнанию. Но я смотрел на этот вопрос иначе. Там я получу то, чего у меня никогда не будет здесь, особенно при дворе — независимость.