Похоже, передо мной и был тот самый владыка миров, к битве с которым мы так давно готовились. Теперь оставалось одно — бить его, пока он не сдохнет. Или пока я не сдохну. И я принялся атаковать самой мощной магией, какой только умел, продолжая висеть в воздухе, рывками уходя от бесконечных самонаводящихся плевков и отмахиваясь лезвиями от щупалец. А во врага летели вихри тьмы и копья. Всё это я делал уже много раз, когда убивали повелителей.
Внизу лежали несколько мёртвых генералов и кучи более мелких существ. Значит, я не первый, кто добрался сюда. Правда, их здесь ждала лишь смерть. А вскоре появился ещё один генерал в сопровождении двух пастырей. Они принялись помогать мне. Первый рубил дерево секирой, другие жгли его сгустками тьмы. Следом подбежали несколько человеческих фигурок и тоже стали атаковать тьмой. Мои соратники всё-таки прорвались к центру. Теперь я не один долбил эту тварь. Но расслабляться было рано, тем более что самонаводящиеся сгустки то и дело попадали в меня. От всех увернуться не получалось.
Внизу становилось всё больше и больше крошечных фигурок, которые атаковали дерево сильной магией тьмы. С других сторон в зал прорывались всевозможные существа. Повсюду шла непрекращающаяся грызня.
Владыка отбивался, как мог. Ещё щупальца так и норовили ударить моих соратников, и иногда это удавалось. Вскоре щупальца схватили генерала, отмахивавшегося от них топором. Они оторвали ему вначале руку, потом раздавали голову, другие щупальца раскидали в разные стороны пастырей, которых добили самонаводящиеся плевки. Но тут подоспели ещё два генерала и продолжили долбить владыку: один — секирой, второй — молотом. А вот людей щупальца достать не могли: люди резали их дымчатыми лезвиями.
Я же упрямо и монотонно атаковал дерево вихрями тьмы, пытаясь прожечь его защиту. Сил было ещё много, но беда в том, что я не знал, хватит ли их, чтобы убить эту тварь. И вдруг в голове зазвучал спокойный, отстранённый, но при этом пугающий голос:
«Ты очень силён, незнакомец. Почему ты хочешь меня убить?»
Я не ответил. Делать нечего — разговоры ещё вести и тратить на это концентрацию.
«Тебе не обязательно это делать», — снова произнёс голос. Казалось удивительным, что он, в отличие от повелителей, не угрожал мне, а как будто уговорить пытался.
«Обязательно», — подумал я, по-прежнему не желая вступать в диалог.
«Вовсе нет. Если ты убьёшь меня, то потеряешь силу, ведь твоя сила коренится во мне. Не будет меня — не будет тебя».
«Да пошёл ты», — огрызнулся я мысленно.
«Но ты можешь стать мной, — продолжал увещевать голос, и я чувствовал, что он оказывает на меня какое-то странное воздействие, словно подавляет мою волю. — Вселись в моё тело, и тогда твоя сила возрастёт многократно. Ты получишь власть над всей жизнью — неограниченную и абсолютную власть. Ты получишь власть над всеми мирами. Сделай это, пока не поздно — приложи руки к стволу и пересели свой дух в это тело. Если оно погибнет, ты потеряешь всё — всё, что получил за эти годы, всё, чего добился тяжким трудом. Ты станешь слабым!»
Вдруг я почувствовал страх — буквально ужас от осознания того, что лишусь силы. В какой-то момент показалось, что пойду на всё, лишь бы этого не произошло. Стать владыкой? Почему нет? Я прикажу существам уйти из моего мира, а сам останусь здесь повелевать тёмной вселенной. Так ли это плохо?
Но ведь тогда у меня не будет мира, кроме этого. Я буду служить тьме, и мне не понадобится защищать всех этих людишек, мне они будут не нужны. Останется лишь уничтожить их, чтобы освободить место для новой величайшей цивилизации, которую возглавляю я. Ведь я заслужил этого, я стал сильнее всех, так почему должен повиноваться каким-то ничтожествам, которые будут презирать меня лишь за то, что у меня нет силы?
Если я стану обычным человеком, то сразу окажусь в глазах высокородных «презренным ничтожеством», они будут смотреть на меня сверху вниз, они отнимут у меня всё, чего я добился своими трудами, и я не смогу ничем не это ответить. Никто не узнает, что это я избавил Землю от тьмы, никто не поблагодарит меня. Тогда стоят ли им продолжать жить? Не уничтожить ли их всех в отместку за те унижения, которые мне достались бы, если я б сделал другой выбор?