Несмотря на переход на второй ранг, я не взял паузу — отдохну, когда избавлюсь от Демонов. Каждую ночь я выходил на охоту и, затаив дыхание, наблюдал, как процент постижения ползёт вверх.
— Что-то у тебя круги под глазами чёрные, как Марианская впадина, — поприветствовал меня дед, когда я с утра пришёл на кухню. — Хлебни чаю, я тебе заварил по своему рецепту. Взбодрит — будь здоров!
— Ты мне ребёнка убить, что ли. хочешь? Какой рецепт? Где полкружки заварки и кружка кипятка? — возмутилась мама, выйдя из ванной. Голова её была замотана полотенцем. — Сынок, ты себя хорошо чувствуешь? Может, к врачу сходишь?
— Нет, у меня сегодня контрольная по математике, — я покачал головой. — И Реликтов с меня не слезет, если я его боевые заклинания пропущу.
— Вот молодёжь пошла! Мы йод пили и градусники грели, чтобы школу прогулять, а этому предлагают дома остаться, а он кочевряжится! — возмущённо воскликнул дед, но примолк под строгим взглядом мамы. — Ладно, ладно… Разбирайтесь без меня со своими Марианскими впадинами, а я пойду к Антонине Палне, обещал ей тюльпаны полить. Новые клубни посадили, — похвастался он. — Со своей пенсии купил.
Гордо выпятив грудь вперёд, дед вышел из кухни. Мама вернулась ванную и начала сушить волосы.
— Как там Димин папа? — спросил я, перекрикивая фен.
— Лечится, — мама выключила шайтан-машинку, чтобы поговорить нормально. — Уже пытался три раза сбежать, — она смахнула со лба рыжую прядь и озабоченно нахмурилась. — И ладно бы в первые дни, когда ломало без водки, но потом… Нет, он будто бы и не желает лечиться. Ему и так хорошо.
— Ну, всего ничего прошло. Может, одумается?
— Сомневаюсь, — вздохнула мама. — Сильно сомневаюсь.
Зато Дима в своём отце нисколько не сомневался. Пока мы ехали в Академию, он только и делал, что рассказывал, как «папка лечится в красивом здании с красивыми докторами». Правда, после каждого комплимента врачам он добавлял: «Но не красивее Виктории». Любовь к Зарянице в его душе всё ещё горела ярким пламенем. Его восторг объяснялся просто — у бабушки выдался свободный день, и она свозила Диму на свидание к отцу, в реабилитационный центр. Дима впервые за долгие годы увидел отца трезвым. «Понимаешь, он был полностью трезвым!» — повторял Дима, будто до сих пор не мог в это поверить. Пассажиры автобуса, которые невольно подслушали Димины восторги, посматривали на него с жалостью.
В Академии нас перед занятиями собрали в конференц-зале. Директор вышел к трибуне и доброжелательно улыбнулся.
— Рад вам сообщить, что наши ряды пополнились. Теперь с вами будет учиться юное дарование, — Алексей Анатольевич повернулся к двери и поманил кого-то пальцем. — Она пережила ужасную трагедию, и я прошу вас отнестись к ней с пониманием и заботой. Рудо Дамиба!
Рудо, неловко обняв себя руками, подошла к нему и безэмоционально посмотрела на аудиторию. Взрослые студенты приветственно захлопали, и она вздрогнула. Конференц-зал тут же погрузился в тишину.
— Думаю, тебе стоит присоединиться к во-о-о-о-о-он той компании, — Алексей Анатольевич указал на нас. — Там ты будешь в надёжных руках. Может, ты что-нибудь хочешь? Например, небольшую экскурсию после уроков? — Рудо всё так же безразлично взглянула на него. — Нет? Хорошо, хорошо… Не буду тебе надоедать.
Рудо последовала его совету и присоединилась к нашей компании.
— У тебя красивая заколка. Мне в детстве папа купил брошку с соловьём, но с ласточкой даже красивее, — улыбнулась Аделина. — Тебе нравятся ласточки?
Рудо никак не показала, что услышала вопрос.
— А ты откуда? — спросил Дима, его глаза горели любопытством. — Ты очень смуглая, я никогда не видел…
— Дима! — возмущённо перебила Аделина.
— Прекратите, пожалуйста, — попросил Женя. — Не надо доставать Рудо глупыми вопросами.
Впервые за всё время на лице Рудо промелькнула эмоция, и это была благодарность. Она быстро отвела взгляд, словно хотела спрятаться. Весь день Рудо держалась отстранённо и не выказывала желания подружиться.
На паре по математике мы уселись у окон, который выходили в главный двор Академии. Уже через пять минут лекции я отчаянно зевал. Всё-таки недосып сказывался. Гм, наверное, я не умру, если вообще не буду спать… Что там с организмом происходит от хронического недосыпа? Мозг отмирает? Так у меня регенерация. Но усталость никто не отменял. Душа требовала поваляться на диване и побить баклуши. А организм намекал, что как бы не только душа здесь хочет отдохнуть.
От размышлений меня отвлёк судорожный вздох Жени. Он шокированно смотрел за окно, побелев как снег. Его нижняя челюсть подрагивала, а глаза часто-часто моргали. Женя снова попытался вдохнуть, но у него не получилось — он задыхался.
— Тихо, тихо, — проговорил я, положив ладонь ему на спину. — Это просто паническая атака. Всё хорошо. Ты можешь дышать, давай. Вдох-выдох, раз, два, три…
— Звягинцев, что у вас происходит? — строго спросила преподавательница.
— Жене плохо. Можно отвести его к медсестре.
Преподавательница тут же смягчилась:
— Конечно, тебе помочь?
— Нет, справлюсь.
Я вёл Женю в лазарет и старательно притворялся, что совершенно спокоен. Меня ничто не волнует, я ни о чём не переживаю. И особенно — о том, что в Академию заявились послы из Индийских Эмиратов.
Глава 10
Кабинет директора Академии, время прибытия послов из Индийских Эмиратов.
Алексей Анатольевич, сохраняя невозмутимость, изучал индийцев. Они были одеты в народную традиционную одежду со множеством золотых украшений — демонстрировали своё положение в обществе Индийских Эмиратов. Главный посол не понравился Алексею Анатольевичу — слишком уж высокомерный, агрессивный и наглый. Он пялился на Алексея Анатольевича, словно бросая вызов. Директор мысленно усмехнулся — он не собирался играть в гляделки с чванливым идиотом. Тот явно припёрся в Академию, чтобы устроить представление. Почему Алексей Анатольевич сделал такие выводы? Всё просто. Во-первых, директор Академии не настолько большая шишка, чтобы наводить мосты с иностранными дипломатами. Это входит в обязанности министров Российской Империи. Во-вторых, индиец точно не обеспокоенный родитель, заявившийся с ревизией, — в Академию не поступал новый ученик. Ну а в-третьих, от сари с золотыми цепями несло театральщиной. Алексей Анатольевич знал, что подобные наряды индийцы надевают на большие праздники. Для посещения Академии это было… слишком.
— Прошу прощения, меня не предупредили о вашем прибытии, иначе бы я подготовился, — Алексей Анатольевич встал, сложил ладони напротив сердца и церемонно поклонился. — Я бы предложил чаю, но чайник сломался, а столовая сейчас закрыта… Да и едва ли вам понравится чаёвничать под пристальным наблюдением студентов, — он указал на диван. — Присаживайтесь.
Делегация разместилась на диване, и один из индийцев потянулся к вазочке с конфетами. Из-под стола вынырнула каменная рука и утянула вазочку прямо в пол. Индиец озадаченно крякнул.
— Ещё раз прошу прощения, но я давно не обновлял конфеты, они уже застарели. А я не имею права угощать почётных гостей старьём, — развёл руками Алексей Анатольевич и прокрутил стальные браслеты на правом запястье. — Так чем обязан?
— Я — Шакти Капур, личный советник эмира Арджуна Армала. Многоуважаемый эмир приказал мне забрать своего сына, Индиру Армала, и вернуть его на родину, — с сильным акцентом произнёс глава индийской делегации. — Его мать незаконно вывезла мальчика из Индийских Эмиратов, в тайне от нашего эмира.
— Боюсь, в Академии нет студента с таким именем.
— В Российской Империи мальчик живёт под именем Евгений Демьянов. Так как мы говорим без свидетелей, то я предупрежу вас… по-доброму, — Шакти Капур улыбнулся, сжав губы, отчего его лицо стало напоминать морду удава. — Если вы откажете, то это может привести к международному конфликту. Едва ли ваш Император обрадуется, что…