— Чай? Кофе? — предложил мужчина.
— Нет, спасибо, — мама постучала пальцами по столу. — Прошу, давайте обойдёмся без расшаркиваний. Версия моего сына отличается от той, что рассказывают герцоги Трубецкие…
— Показывают, — поправил полицейский. — Слово вашего сына против неопровержимых доказательств. Плёнка подлинная, хоть и побитая жизнью. Прошу вас… — он попытался повернуть монитор, но тот накренился и чуть не перевернулся. — Чёрт, совсем забыл… Проклятая подставка. Вам придётся подойти. Позавчера я допрашивал наркомана, который обворовал родную бабку. Он три дня просидел в обезьяннике, и его переклинило без дозы, вот он и принялся крушить всё, что видел. Благо, хоть компьютеру несильно досталось. Но монитор крутиться не может.
— Увлекательная история, — ровным голосом произнесла мама и поднялась. Она обошла стол и встала за плечом полицейского. Тот щёлкнул по клавиатуре, и видео начало проигрываться. Только вот это и видео было сложно назвать: секунд десять или около того. Момент, где Белка замораживает руку Артемьева, ну и ещё укус за пятую точку Куликова. Всё в ужасных помехах. Мама несколько раз перемотала видео и цокнула языком: — Неопровержимое доказательство?
— Понимаю ваш скептицизм, но ларёк задело демонической магией. Почти всё уничтожено. Камеры тоже пострадали. Удалось сохранить лишь несколько кусков видео. Первый — за три часа до нападения Демона. Второй вы посмотрели, а третий — когда вашего сына увозили в эвакуационный центр, — полицейский указал на экран. — Это невозможно истрактовать двояко. И кстати… — он покопался в документах и передал маме лист. — Герцоги Артемьевы требуют, чтобы ваш сын поступил к ним в услужение на десять лет.
— Что⁈ — воскликнула мама и нервно рассмеялась. — Хорошая шутка. Я почти поверила. Надо же такое придумать — в услужение на десять лет!
— Я абсолютно серьёзен, — голос полицейского понизился, в нём появились сочувствующие нотки. — Герцоги Артемьевы нашли свидетелей, которые утверждают, что кошка считала Руслана хозяином и тот отдавал ей приказы. Герцоги давят на то, что Руслан специально натравил Белку на их сына. Ваш сын ещё не достиг четырнадцати лет и не может в полной мере отвечать по уголовному кодексу. Даже если суд поверил бы доводам Артемьевых, Руслана не отправили бы в колонию для несовершеннолетних. Однако герцогиня вспомнила про кодекс аристократов.
— Это говно мамонта? — выпалила мама.
— Очень меткая характеристика, — хмыкнул полицейский. — Но проблема в том, что все эти аристократические штуки были вполне официально узаконены Императором Николаем. Впоследствии их единодушно признали устаревшими и прекратили использовать. Но их никто не отменил. Ни один Император не выпускал указ об отмене кодекса аристократов.
— Нет, — процедила мама. — Что за чушь⁈ Я устрою такую шумиху, что Артемьевым мало не покажется! Люди меня поддержат! Что? Почему вы так на меня смотрите?
Полицейский несколько секунд помолчал и сказал:
— Всё это шито белыми нитками, но я тонуть вместе с вами в болоте не собираюсь. Простите… В принципе, можете и не прощать, — он взял карандаш, чистый лист и задумчиво нарисовал сердечко. Добавил ему крылышки и вывел рядом тюльпан. — Мне это не нравится, но я человек подневольный. Могу только сказать, что герцогиня настроена очень серьёзно. Есть у меня ощущение, что она готова к скандалу. Может быть, вы правы и наш великий Император отменит идиотские правила аристократов. Но фарш обратно не провернёшь. Герцогиня Артемьева не выпустит вашего сына из своих цепких пальчиков.
— Разве ваше призвание — не защищать обычных людей? В том числе от произвола?
Полицейский пожал плечами и, откашлявшись, небрежно бросил:
— Не понимаю, на что вы намекаете.
Мама попыталась его пристыдить, но безуспешно. Она попробовала зайти с другой стороны — надавила на жалость, но собственная рубашка ближе к телу, так что полицейский остался неумолим и на контакт не пошёл. Не солоно хлебавши мама отправилась в Академию. Я помчался наперерез. Близко подходить к Академии не стал — чтобы не привлекать внимания, так как территория вокруг была оцеплена. Оцепление, конечно, было весьма условным — жёлтые ленты, — но какой смысл рисковать, если я всё замечательно услышу и за пятьсот метров? А герцогиня Артемьева — злопамятная сука. Несколько месяцев назад я пригрозил ей тем же самым кодексом аристократов. Но тогда её сдерживал страх за сына. Смерть Олега развязала ей руки.
Мама была мрачнее тучи. Она поднялась по главной лестнице с таким видом, будто приехала в Академию убивать. Я слушал стук её каблуков. Наконец, раздался характерный скрип дверных петель, а следом прозвучал удивлённый голос директора:
— Госпожа Звягинцева? — удивление было наносным. Он прекрасно понимал, зачем приехала мама.
— Герцоги Артемьевы обвиняют моего сына в убийстве.
Академия, кабинет директора, то же самое время.
— А, вы об этом, — Алексей Анатольевич меланхолично взял конфету из вазочки, развернул и закинул в рот. Прожевав, он сказал: — Видите ли, какая загвоздка… С одной стороны, Руслан — герой. Он не позволил Демону убить ещё сотню людей и сдерживал его, пока не прибыли демоноборцы. Но с другой стороны, из-за того, как он обошёлся с Олегом, герцоги Артемьевы без особых проблем сместят меня с поста директора. Чем сейчас активно занимаются, — он потянулся за второй конфетой. — Из-за стресса я всегда поедаю сладкое в промышленных масштабах.
— И что? Вы умываете руки? Собираетесь просто наблюдать, как Артемьевы творят беспредел?
— Я отношусь к Академии как к собственному ребёнку, — проговорил Алексей Анатольевич, словно бы невпопад. — И меня невероятно злит, что из-за чужой глупости я могу потерять своё дитя.
— На Руслана напали исподтишка! Белка его защищала!
— Я не обвиняю вашего сына в глупости. Вся вина лежит на мне, — он иронично постучал себя по лбу костяшками пальцев. — В своё время мне не хватило мозгов, чтобы предусмотреть все нюансы. Я зачем-то принял в Академию бастарда Артемьевых, который вошли в состав попечительского совета. Герцоги — одни из главных спонсоров Академии. Мне следовало ходить перед ними на цыпочках, а я засунул голову в львиную пасть. Признаюсь честно, я испытываю лёгкую неприязнь к Руслану, потому что из-за него всё испортилось. Но я не настолько лицемер, чтобы скидывать собственную вину на ребёнка.
— Вы остановите Артемьевых?
— Нет, исправлю свою ошибку, — Алексей Анатольевич съел третью конфету. — Мне очень жаль, но я позволю им отыграться на Руслане. Несусветная глупость говорить это матери, но… Не тратьте время и деньги. У Артемьевых больше и того, и другого.
— Какой бред!
— Голый расчёт, — директор прикрыл глаза, наслаждаясь, как растекается молочный шоколад на языке. — Кресло подо мной шатается. Чтобы оно вновь стало устойчивым, мне нужно умаслить Артемьевых. Как только суд признает Руслана виновным и прикажет усыпить Белку, его отчислят из Академии. Но я советую вам перевести Руслана на домашнее обучение сразу. Герцогиня изъявила желания лично навести порядок в Академии. Вероятно, с завтрашнего дня здесь будет несколько… невыносимо, — он с с сожалением посмотрел на Марию Викторовну и добавил: — Разумеется, если вам удастся победить Артемьевых, Руслан останется в Академии. И вам повысят зарплату.
— Какое благородство! — Мария с трудом сдержала гнев. Её так и подмывало устроить безобразный скандал, но она досчитала до десяти, глубоко дыша, и вежливо попрощалась: — Хорошего вечера, Алексей Анатольевич. Пожалуй, я услышала всё, что хотела.
Она вышла из кабинета и свернула за угол. Как только она осталась в одиночестве, её осанка изменилась — Мария согнулась и повесила голову, вплетая пальцы в густые рыжие волосы. Всё только наладилось! Впервые за последние годы она поверила, что всё будет хорошо. Отличная работа, высокая зарплата, сын пристроен и в будущем станет уважаемым демоноборцем… Артемьевы всё разрушили. Столько лет они водили её за нос, и она была отчаявшейся дурой, которая купилась на тупейшие сказочки! Нет, она не отступит… Нужно срочно, что-то придумать. Она зашла в первый попавшийся кабинет и устало опустилась на стул. Мысли лихорадочно метались, но ничего путного в голову не приходило. Постепенно на Марию накатило осознание, что она в ловушке, и женщина разрыдалась.