Во время прогулки София заметила ещё несколько вещей, которые укрепили её уверенность в правильности своих действий. Общаясь с испуганными торговцами и лавочниками, Удручённый вёл себя как обычный человек, хотя и со странной манерой речи. Он внимательно рассматривал товары, задавал вопросы и в целом был вежлив и учтив.
В какой-то момент София начала подыгрывать и сама расспрашивать Удручённого о том, не понравилось ли ему что-то или не хочет ли он что-то приобрести. Удручённый ответил отказом, сославшись на то, что ему ничего не нужно, но при этом поблагодарил Софию за предложение.
Видя, что мать София начинает слишком уж сильно заигрываться, Вики решила немного умерить её пыл. Особенно после того, как она начала тянуть Удручённого в сторону таверны. Видимо она так хотела проверить, как он поведёт себя в другой обстановке, но это явно не могло привести ни к чему хорошему.
Наконец-то они добрались до Церкви Мягкого Сияния. Узрев её, Удручённый на какое-то время впал в ступор, внимательно рассматривая её шпили и готическую архитектуру. В этот же момент его аура вновь начала меняться, приобретая всё ещё тёмный, но на этот раз холодный оттенок. Стоявшие рядом София и Вики сразу же почувствовали странное умиротворение, как будто их накрыло тяжёлым одеялом, которое хотело прижать их к земле и погрузить в мирный спокойный сон. Но как только Удручённый отвлёкся от видов церкви, это чувство сразу же спало. Дальше мать София распорядилась подготовить резиденцию настоятельницы для приёма гостя. Это был небольшой домик на территории церкви, в котором настоятельница проводила чаепития с особо важными персонами.
– Что же, чай скоро будет готов. Пока у вас есть время немного отдохнуть, погулять и осмотреться. Не переживайте, здесь безопасно, а если что-то будет нужно, то не стесняйтесь обращаться к служительницам церкви. А я пока пойду заварю самый лучший чай. Вам он точно понравится.
– Благодарю вас.
– Не стоит благодарности. Это мы должны благодарить вас за то, что избавили нас от опасного прислужника мерзких демонов. Вы настоящий герой.
Удручённый не стал отвечать, но слово «герой» явно навеяло на него кое-какие воспоминания.
– Вики, пойдём поможешь мне всё подготовить. А ты Айзек побудь с господином Удручённым, пожалуйста.
– Что? – почти одновременно воскликнули молодые авантюристы. Вики явно хотела сама получше узнать Удручённого, а Айзек, наоборот, хотел этого избежать.
– Это не обсуждается. Пойдём Вики. – Зная характер настоятельницы, для них эта фраза звучала скорее как: «Делайте как я говорю и не спорьте, а то получите от меня!». Собственно, никто из них спорить и не стал.
Оставшись наедине с Удручённым, Айзек тут же растерялся. Нужно ли что-то сказать? А если он скажет что-то не, то? Но если он будет молчать, то не будет ли это странно? Вдруг его это оскорбит?
– Прости, Айзек верно? – То, что Удручённый первый завёл разговор стало для Айзека неким избавлением. Теперь хотя бы нужно просто отвечать на вопросы.
– Да! – Чуть ли не выкрикнул он. – Меня зовут Айзек.
– Ты вырос здесь?
– Я родился в столице, Хэдроке. Детство провёл там, но потом семья отправила меня в Рэйгус обучаться у дяди Вингельма.
– Это с ним я встречался у ворот, да?
– Эм, да с ним... – Тут Айзек осознал, что так и не узнал, чем закончилась та схватка. Его голову заполнили самые страшные мысли. Да, его учитель силён, но даже Айзек понимал, что вряд ли ему удалось победить. К тому же с тех пор о нём ничего не было слышно. Неужели...
– Твой учитель хороший человек, но порой благородство может сыграть плохую шутку, ха-ха-ха. – И снова этот жуткий смех. Что этот чокнутый рыцарь имел ввиду? Намекает, что благородные принципы и ценности, что защищает его учитель ничего не значат? Или для него они слишком наивны? Судя по состоянии брони Удручённый много повидал, но разве это имеет значение? Впрочем, пока Айзек думал, как ответить Удручённый продолжил. – Следи за ним. Не дай его благородству увести его во тьму.
– А? Хорошо... – Странно, но хоть Айзек и не до конца понял, что Удручённый имел ввиду, но внутреннее чувство подсказывало ему, что в его словах не было ни угрозы, ни насмешки. Звучало скорее, как предостережение от человека, что однажды совершил большую ошибку.