— Как мать? — спросил Шатохин.
— Спасибо... Пишет.
— О вас положительные отзывы. Давно встали на путь исправления?
Лагунов выжидательно молчал. В глазах был немой вопрос: «Зачем пожаловал?»
— Есть мнение на поселение перевести.
— Приехали порадеть об улучшении моего бытия? — с усмешкой спросил Лагунов, глядя в окно.
— По делу приехал, Сергей Ильич. Отчасти для вас должно быть небезразлично. Хотите помочь? Мне кажется, в ваших интересах.
— Можно поконкретнее? В чем помочь? Все в свое время выложил.
— Один из проданных вами наганов так и не был найден.
— Я при чем. Мне за мое воздано. Мало, считаете?
— Не считаю. Давайте ближе к делу. Так хотите помочь?
— Говорите, — после некоторого молчания тихо сказал Лагунов.
Шатохин вынул из внутреннего кармана пиджака переснятые портретные рисунки челябинского инженера. Пять снимков — соседи по купе и двое проводников. Подал их собеседнику.
Лагунов медленно, кладя одну под другую, несколько раз просмотрел каждую фотографию.
— Вот он. — Положив сверху снимок-рисунок соседа Емелина по купе, назвавшегося строителем Аркадием, возвратил Шатохину. — Я же его приметы называл. И вам, и следователю. Стрелял, да? — В голосе Лагунова угадывалось беспокойство.
— Вообще-то...— Шатохин не торопился убирать фотографии. — Но откровенность на откровенность, Сергей Ильич. Нет. Просто имел при себе.
— Имел — значит, наган теперь у вас?
— Ну, этак мы поменяемся ролями, — Шатохин улыбнулся. — Пока не будем. Лучше еще раз вернемся к обстоятельствам продажи. Не забылось?
— Здесь смена событий не такая быстрая. Только прошлым и будущим живешь. Настоящего нет.
— Тогда расскажите по порядку.
— Что особо рассказывать. В Барнауле у железнодорожного вокзала с этим, — Лагунов кивнул на верхний в стопке снимок-рисунок, — встретились. Предложил. За триста рублей. Наган он хотел купить, деньги у него были. Только сначала он мне предложил не деньги. Рассчитаемся, говорит, веселой травкой.
— Чем? — уточнил Шатохин.
— Анашу предложил в обмен на наган. Но я отказался. Он торговаться не стал, выложил три сотни — и разошлись.
Вот оно что! Вот, кажется, ключ к разгадке, чем занимается обнаруженный в избушке путейцев мужчина. Кажется, и содержимое портфеля, с риском взятого из камеры хранения, не загадка. Трудно переоценить сообщенное Лагуновым.
— Почему не упомянули в свое время эту деталь следствию? Ведь не упомянули? — спросил Шатохин.
— Боялся.
— Чего?
— Еще одну статью себе пристегнуть. Найдут его, и, чего доброго, в сообщники меня... Вообще после этой встречи сильно испугался. Оружие, наркотики. Понял: если немедленно не бросить все, тюрьмы не миновать. Хотел...— Лагунов облокотился на стол, подпер голову руками.
— Постарайтесь вспомнить подробно весь разговор, и почему вы подошли именно к нему, — помолчав, попросил Шатохин.
— Как почему подошел? Почему, к примеру, цыганка к каждому не подкатывает? Чувствуешь же, с кем о чем можно или нельзя речь заводить. А разговор короткий. Я ему: «Есть револьвер». Он: «Сколько?» — «Триста». Не знаю, что он там подумал, прикинул: «Травку веселую взамен дать могу. Покуришь, огни Иссык-Куля увидишь. Любой ручеек шире местной реки — это он про Обь — покажется. Сам кайф ловить не захочешь, выручишь за травку куда больше, чем просишь сейчас». Говорил, а сам улыбался. О себе не говорю, но этот гад... Я про веселую травку знал. Знакомый один добывал, курил. Быстро испекся...— Осужденный посмотрел на Шатохина. — Вот и весь разговор. Отказался наотрез. Он мне три кус... триста рублей и — разошлись... Вот так. А на путь исправления, как вы говорили, я не становился. Просто, раз уж попал сюда, делаю, что велят, и дни зачеркиваю в календарике.
— Я подумаю, Сергей Ильич, постараюсь сделать, что в моих силах, для вас, — сказал Шатохин.
8.
— Отар. Это станция, на которой выходят те, кто не хочет лишние полсуток трястись в поезде, огибать горы. Через два часа автобусом уже попадают во Фрунзе, — Шатохин, докладывая начальнику уголовного розыска, держал в руках карту Киргизии. — Если свести воедино все показания, разыскиваемый частый гость в этих краях. Возможно, родные его края. Фрунзе, Токмак, Прииссыккулье...
Пушных слушал и глядел на лежавший перед ним рисунок-фотографию. Совсем недавно кабинет покинули вызванные со станции Таежной лейтенант Глазов, сержант Свиридов, дружинник Новиков. Все трое по снимку опознали обнаруженного в избушке путейцев мужчину.