— Да. Кассиров можно было по телефону попросить или парикмахеров. Они ночью не заняты, — согласился сержант. — Растерялся.
— Не будем об этом, — сказал Шатохин. — Как по-вашему, рассчитывал он, что дверь останется незапертой?
— Да если бы и надеялся даже, — с горячностью сказал сержант Свиридов. — Другого выхода, кроме как в центральный зал, отсюда нет. Аптечный киоск в центральном. Пока брал лекарства, следил, выход просматривается.
— Значит, он сразу через окно улизнуть надеялся, когда отсылал вас?
— Выходит...
— Вот и загадка: как Неделин, не бывая здесь раньше... Не бывал ведь?..
— Нет, — дружно враз ответили Свиридов и Глазов.
— ...не бывая здесь раньше, так хорошо сориентировался. Подпер дверь, понятно. Но вот окно выбил, именно ту створку, вблизи которой водосток проходит. Будто знал про него. А не знал бы, — Шатохин снова приблизился к окну, поглядел на бетонированную площадку внизу, — пожалуй, не рискнул бы в окно бежать.
— Наверно, — согласился лейтенант.
— Выходит, у Неделина было пять минут, пока не принялись его разыскивать, — сказал Шатохин. — На все. Убедиться, что сержант побежал, забаррикадировать дверь, одеться, спуститься вниз, взять портфель и скрыться. Допустим, по трубе спустился в десять секунд, но до этого около двух минут потерял. — Он подошел к массивной скамье с буквами МПС на высокой спинке, толкнул скамью, убежденно прибавил: — Да, две.
— Не меньше, — согласился лейтенант.
— Еще минус минута около ячейки. Подойти к ней, открыть, удалиться, что называется, с достоинством, так, чтобы в глаза не бросилось. Пусть три минуты. Самый минимум. Но еще надо обогнуть вокзал с северной стороны. И по перрону идти. Тоже идти, не привлекая внимания. Сколько на это?
— Две минуты. Больше даже, — сказал Глазов.
— Вот. Время исчерпано, его уже принялись искать, а он тем не менее исчез. Или искали плохо, или больше пяти минут прошло.
— Нет, — возразил Свиридов, — хорошо искали. Будь он вблизи вокзала, не ушел бы. И больше пяти минут не прошло. Просто он мог не огибать вокзал. С северной стороны в зал ожидания служебный ход есть. По нему попасть в зал — дело нескольких секунд.
— Он открыт был?
— Никогда не закрывается.
— И Неделин прошел через служебный?
— Я так предполагаю, — сказал Свиридов. — Свидетельница не заметила ни откуда пришел, ни куда удалился. Просто видела, как забирал портфель.
— Самое разумное, через служебный ход вернуться на северную сторону, — сказал лейтенант. — Там товарняки, маневровые поезда проходят. Запрыгнул — и все.
— А почему не в пассажирский? Были на станции в это время пассажирские?
— Три. Один на Пермь шел, другие — бийский и андижанский. Но в пассажирский он сесть не мог. Нет, нет, — убежденно сказал лейтенант. — Сотрудники стояли около поездов, проводников строго-настрого предупредили, чтоб без билетов никого не брали. По составам прошли.
— Сколько дежурных сотрудников было в это время?
— Четверо, — без запинки ответил Глазов. — Плюс я с дружинниками подъехал.
— Девять человек на три полукилометровых состава, — подытожил Шатохин.
— Мало, конечно. Да где было больше взять, ночь ведь.
— А где билет, на котором номер ячейки записан?
Сержант вынул из стола, с готовностью подал Шатохину.
Билет на пригородный поезд от крайцентра до Таежной. Дата пробита — двадцать седьмое марта. Значит, неизвестный вчера выехал из крайцентра. Куда? Зачем? Пока можно более-менее твердо сказать, что он не из крайцентра. Если действительно документы утратил, самое разумное вернуться. Недалеко отъехал. Билет этот — уже кое-что для следствия. А валяется среди бумаг в ящике стола, того и гляди затеряется.
— И деньги в столе? — спросил Шатохин.
— Нет. В сейфе, — ответил лейтенант. В подтверждение своих слов он открыл сейф, вынул пачки денег.
— А газета? Они в газету были завернуты, — поинтересовался Шатохин.
— Нет ее, — ответил лейтенант.
— Где? — с нажимом спросил Шатохин.
— Кажется — лейтенант опустил глаза, — там, у избушки, и бросили.
— Конечно. Ей цена три копейки, — подавляя раздражение сказал Шатохин. — Рядом с пятью тысячами такую мелочь зачем держать. Где избушка?
— Три километра отсюда. По северной ветке, — ответил сержант.
— Пойдемте туда, — сказал Шатохин. Раскрыл свой портфель, достал сапоги, чтобы переобуться.
3.
Солнце во второй половине дня грело, кажется, еще сильней. Пропитанные креозотом стены-шпалы домика путейцев нагрелись, источали острый запах, забивая запах талого снега.