Об этом и о бесконечно многом еще.
Слушая, Блэйн в полной мере осознал, насколько фантастичен случайно повстречавшийся ему Розовый, который не может вспомнить начала и не представляет конца; существо со странствующим разумом, за миллионы лет посетившее миллионы звезд и планет на расстоянии миллионов световых лет в этой и соседней галактиках. Перед ним было существо, которое принесло бы человеческому племени неисчерпаемую пользу. То, что говорилось сейчас, стоило всех усилий, затраченных когда-либо человечеством. Человечество встретилось с расой, у которой, похоже, не было других эмоций, кроме дружелюбия; если у нее и существовали когда-то другие эмоции, то за бесконечные годы мысленных путешествий они износились в прах. Потому что, наблюдая, подглядывая в окна соседей по Галактике, эта раса научилась терпимости и пониманию по отношению не только к себе подобным или человечеству, но и ко всем созданиям, пониманию жизни во всем разнообразии ее проявлений. Научилась принятию любой мотивации, любой этики, любой культуры, какой бы чужеродной она ни казалась.
Вдруг до Блэйна дошло, что все знания, о которых он думает, находятся в равной степени и в мозгу одного человеческого существа — некоего Шепарда Блэйна; если только тот сможет разобрать знания, систематизировать их и аккуратно сложить, ими можно будет пользоваться.
В беседе Блэйн потерял чувство времени, утратил ощущение того, кто он, где находится и зачем; он позабыл обо всем на свете, как мальчик, самозабвенно слушающий невероятные истории старого матроса, вернувшегося из дальних, неведомых стран.
Комната стала родной, Розовый уже был другом, а далекие звезды не казались чужими; завывания пустынного ветра звучали, как с детства знакомая колыбельная.
Он не сразу понял, что рассказы о далеком и давнем уже прекратились и он слушает только ветер.
Он потянулся, как после сна, и существо сказало:
— Мы отлично провели время. Не помню, чтоб я когда-либо получал столько удовольствия.
— Подожди, — попросил Блэйн, — еще один вопрос…
— Насчет экрана не беспокойся. Я его убрал. Теперь тебя никто не выдаст.
— Я не о том. Я про время. Я — то есть мы — каким-то образом управляем временем. Дважды это спасло мне жизнь…
— Знание у тебя. В твоем разуме. Надо только найти его.
— Но ведь время…
— Время, — сказал Розовый. — Что может быть проще времени!
Глава 17
Блэйн долго лежал, наслаждаясь чувством тела, — у него опять было тело. Он ощущал прикосновение воздуха к коже, теплую влагу, выступившую на руках, лице и груди.
Он уже не был в голубой комнате, потому что там у него не было тела, и потом исчез шелест пустынного ветра. Вместо этого он слышал равномерное хриплое всхлипывание. Густой, резкий запах антисептики наполнял ноздри, горло, легкие.
Медленно, готовый тут же закрыть глаза при первой необходимости, Блэйн поднял веки. И не увидел ничего, кроме безразличной белизны потолка.
Голова его лежала на подушке, под ним была простыня, а сам он был одет в накрахмаленную рубашку.
Он повернул голову и увидел рядом другую кровать, на которой лежала мумия.
«Что может быть проще времени», — сказало существо из другого мира. Оно собиралось рассказать ему о времени, но он не смог остаться еще, чтобы дослушать.
Мумия на соседней кровати была полностью замотана бинтами, и только на месте ноздрей и рта оставались отверстия. Мумия дышала, и каждый вздох сопровождался всхлипыванием.
Белые, как потолок, стены, кафельный пол, стерильность обстановки не оставляли сомнений относительно того, куда он попал.
Блэйн лежал в больничной палате рядом с хрипящей мумией.
Страх волной накатил на него, но Блэйн не шевелился, давая страху прекратиться и схлынуть. Потому что, даже испытывая страх, он чувствовал себя в безопасности. По какой-то причине — он не мог вспомнить, по какой, — Блэйн был уверен, что ему ничто не грозит.
Где же он был, подумал Блэйн, до голубой комнаты? Он мысленно вернулся в прошлое: овраг за городом, ручей, ивняк…
В коридоре послышались шаги, и в палату вошел человек в белом халате.