Вспомнилось вдруг, как начинались первые лекции профессора Эрвикса:
«Вода и воздух – две важнейшие составляющие, без которых мы с вами не сможем существовать, – едва войдя в аудиторию провозгласил он. – Великие стихии! Насущные. И знания по ним должны быть соответствующими. Не ждите от меня поблажек. Никто не уйдет из академии без знаний! Начнем с опроса…»
Профессор вновь перевернул страницу. Я громко вздохнула. Со стихиями, в отличие от мамы, у меня складывалось не очень. Вот и сегодня я призвала мелкий дождик лишь для того, чтобы задержаться у Эрвикса дома, а грянул настоящий ливень. Жуть. Однако экзамен у профессора я бы все равно сдала – это абсолютно точно. На удовлетворительно, но сдала бы. Больше мне, как зельевару, и не нужно.
Вздохнув, я продолжала смотреть на профессора. А он – читать.
Я прокашлялась. Он поморщился, но не отвлекся от своего занятия.
– Профессор! – наконец не выдержала я. – Мне бы воды.
– На улице ее целые реки, мисс Винир, – последовал ответ. – Вашими, между прочим, стараниями. – Он посмотрел на наручные часы. – Уже второй час льет как из ведра. Собираетесь это прекращать?
– Я?
– Конечно. Имейте совесть, исправьте собственную оплошность.
– А вы допустите меня к экзамену?
– В следующем году – непременно.
Вот же гад! Гад и есть, честное слово! Ну что ему стоит?!
Я подошла к окну, дико злясь на профессора и собираясь отменить собственное заклинание, и – к своему удивлению – увидела разряд молнии, сверкнувший совсем рядом. Отшатнулась. И врезалась в профессора, оказавшегося прямо за моей спиной.
– Так! – сказал он, нависнув надо мной грозовой тучей. – Это что еще такое?
– Н-непогода, – ответила я.
– Которую ты усугубляешь.
– Я?! – опешила, указывая на окно. – Вы же у меня два года преподавали и прекрасно знаете способности. У меня резерва на такое не хватит.
– Хм. – Профессор отстранился, покачал головой и задумчиво уточнил: – Значит, считаешь, это не ты натворила?
– Нет! – заверила я. – В моей власти призвать ливень на пару минут, но не больше. Честное слово.
– Угу, – кивнул он. – Честное, значит?
Профессор посмотрел на улицу, подошел к окну и резко его открыл. В комнату ворвался холодный чистый воздух. Взметнул мои растрепанные волосы, запутался в портьерах, пролистал книгу, брошенную в кресле… и вернулся ко мне. Обнял, приподнял, закружил!!!
– А-а-а-а!!! – закричала я в ужасе. – По-моги-и-ите!
Профессор продолжал стоять у окна и взирать на происходящее, потирая подбородок. Я дергалась, кружась рядом с ним и не понимая, как остановиться. А ветер набирал обороты, задирал скромное ситцевое платье и окончательно превращал прическу в воронье гнездо. А на улице все грохотало и выло. Затем сверкнуло. Совсем-совсем близко к нам!
– Пр-р-роф-ф-фес-с-сор! – взмолилась я, протягивая руки к Эрвиксу.
– Успокойся, и стихии успокоятся, – последовал совет от педагога. – Они отражают твои эмоции, Эла. Возьми себя… хрыс тебя побери!!!
На последнем предложении профессора в окно влетела здоровенная ветка. Степенному чопорному Эрвиксу пришлось резво отскочить в сторону, а потом все же закрыть окно и, взмахнув руками, прекратить мой полет.
Я упала на пол. Профессор – чтоб ему икалось до пенсии! – даже не подумал меня поймать или поддержать. Так и стоял рядом, смотрел и ждал чего-то, прожигая взглядом.
– Что это было? – спросила я, медленно поднявшись.
– Не понимаешь? – Профессор сложил руки на груди, заломил бровь.
Я покачала головой и повторила:
– Если намекаете, что такая непогода – моих рук дело, то зря. У меня нет подобных способностей.
Эрвикс что-то пробормотал себе под нос и неожиданно утратил грозный вид. Махнув рукой в сторону дивана, он приказал:
– Сядь пока.
А сам подошел к окну, снова его открыл и тут же принялся читать заклинания, одно за другим. Ветер больше не пытался ворваться в комнату, а ливень быстро перешел в легкий дождик.
Я следила за профессором и ждала объяснений происходящего с его стороны.
– Кто в твоей семье владеет стихиями воды и воздуха, Эла? – спросил профессор, возвращаясь ко мне. – Отец?
– Никто, – ответила я. – Папа – огневик, а мама, как и я, универсал. Может все понемногу, но ничего в полной мере.
– А родня?
– У папы все огневики. А у мамы… не знаю. – Я замолчала, опомнившись. Эта часть истории моей семьи не предназначалась для лишних ушей.
Однако профессор неожиданно догадался сам: