— А вот интересно, любовь на всю жизнь — это реально? — Новикова вдруг как будто подслушала мои мысли. — Ну вот так вот — с института и пока смерть не разлучит...
— Ага, пока кто-нибудь кого-нибудь не замочит, — вставил свою дурость Протасов и снова заржал.
Лерка убила кретина взглядом, заставляя засунуть его гыгыканье в его же... (туда, где у него находились мозги), и уставилась на “чету Назаровых”:
— Или даже со школы, — заявила она задумчиво.
Ого! Во дела! Лерка рискнула поставить под сомнение долговечность вот этой душераздирающей милоты?
Я тоже оценивающе посмотрела на наших голубков. Они, кажется, даже не поняли, что камень был швырнут в их огород. Оба абсолютно никак не отреагировали на вопрос. Быстро и сразу поставив напротив третьего пункта: «материальное положение», они теперь скучали. И вселенский вопрос — есть или не есть в этом или другом мире вечная любовь — их не интересовал. Они были друг у друга — остальное неважно. Левая рука Стаса покоилась на спинке стула Малыша, правой он чиркал в углу листа загогулинки, потом перечеркивал их, штриховал. Янка, надув губки, пялилась на прилавок находящегося напротив нее бистро и, похоже, явно размышляла, чего бы ей еще такого захотеть, чтобы ей это преподнесли.
— Я не понял, — влез вместо них в разговор Кирилл, — Лер, ты только что всеми руками и ногами была за ранний брак. Сейчас-то что гонишь?
— Я гоню? — фыркнула Новикова. — Я не гоню. И я не против… раннего брака. Просто вопрос, насколько долго такой брак продлится.
— Да ладно, какие проблемы? — всунулся и тут Протасов. — Хороший левак укрепляет брак. Завести любовников и все норм будет. Главное, чтобы бабосики были.
— А это уже другой вопрос, долго или нет, — проигнорировал “умное” изречение Протасика Кирилл. — Вот. Как раз. Четвертый. Верите ли вы в долгосрочность и благополучность такой семьи? — прочитал он.
— А че, разве я не прав? — пробурчал Влад, недовольный, что его крамольную идею никто не поддержал. Но этот его вопрос так и повис в воздухе. Вообще, в принципе, рассуждать больше о проблемах не стали. В общем и целом, семья — это уже одна большая проблема. Что тут еще думать?
Однако Лера пошла против системы и здесь. Выделилась. В противовес всеобщему мнению, что финансовая нехватка — это главный геморрой для семьи, поставила в затруднения: «сохранить любовь и взаимопонимание».
С любимым, получается, она согласна была жить и в шалаше, лишь бы в согласии. Остальные нищенствовать отказывались.
Я же терялась в выборе и не могла определиться. Моя семья была не из бедных, и поэтому я плохо себе представляла, насколько это тяжело — жить в нужде. Вряд ли мне это грозило. Может, поэтому у меня и не возникало сомнений, что мне не стоит выходить за Юру замуж. Жить нам с ним было где, да и голодными родители нас тоже не оставят. Любовь? В нашей с Юркой любви, как и Стасу со своим Малышом, мне сомневаться не хотелось, поэтому я, чтобы не повторяться с другими, написала: “Ранние дети”.
А что касалось долгосрочности, то я в нее верила. Лерка может сколько угодно ехидничать, но количество времени прожитого вместе никак не влияет на прочность отношений. Можно прожить долго и счастливо и со школьной скамьи. Главное, чтобы было желание и, конечно, любовь. И у нас с Юркой так и будет. У нас будет та самая студенческая семья. Вот только все же без ребенка. Все-таки я правильно сделала выбор, поставив незапланированных детей самой важной проблемой. Ребенок для учебы — это полный швах. Это конец всему. Тьфу, тьфу, тьфу. Не дай Бог. Мы с этим делом принципиально аккуратны, особенно Юра. Однако, мало ли чего в жизни бывает.
Я еще мысленно три раза сплюнула и покосилась в чужие листки.
Что там у других с “верю — не верю”?
Лерка, разрушая свою же логику, ответ плюсанула. Несмотря ни на что — верила.
Не верили Кирилл и Яна.
Яна?!
Нет, ну ладно Крайнов — циник без грамма сентиментальности, а МалышЬ-то что? Не верит, что Назаров будет до скончания веков на руках ее носить и пылинки сдувать? Да ладно?! Вон как быстро, не раздумывая, записал: «Да». Смешной он. Интересно, если бы он тут один без нее отвечал, мнение выдал бы другое? Наверняка тоже бы пытался показать свою “мужскую крутость”. Пальцы стал гнуть — “да никогда”, “ну нафиг”, “нагуляться надо”, “повыбирать” … А тут в присутствии Малыша приходилось верить, надеяться и любить.