— О, я живу здесь. Я просто заглядываю к ним раз в несколько дней... также, как Тэк. Но, впрочем, я здесь всего несколько недель. Довольно суетливые недели. — Она высматривала что-то через листья. Когда он присел на бревно, она улыбнулась. — Ты зашел вчера ночью?
Он кивнул.
— Довольно суетливая ночь.
Что-то в ее лице сопротивлялось усмешке.
— Как... твое имя?
— Ланья Коулсон. А твое — Кидд, верно?
— Нет, мое имя не Кидд! Я не знаю, как меня зовут. Я не могу вспомнить своего имени с тех пор, как... не знаю. — Он нахмурился. — Думаешь, безумие?
Она приподняла брови, свела руки вместе (он помнил остатки лака; значит, она перекрасила их сегодня утром: ее ногти были зелеными, как ее же глаза), чтобы повертеть в них гармонику.
— Кид — это так меня пытался Железный Волк называть. А девушка в коммуне попыталась добавить еще одну «д». Но это не мое имя. Я не помню своего проклятого имени.
Вращение остановилось.
— Это похоже на безумие. Я забываю и другие вещи. Тоже. Что ты думаешь об этом: — и тоже не знал, как истолковать свою нисходящую интонацию.
Она сказала:
— По правде говоря, не знаю.
Он сказал, перейдя мостик молчания:
— Но должна же ты думать хоть что-то!
Она сунула руку в свернутое рулоном покрывало и вытащила оттуда... блокнот? Он узнал обуглившуюся обложку.
Закусив губу, она принялась лихорадочно листать страницы. Внезапно остановилась и протянула блокнот ему:
— Среди этих имен есть твои?
Имена, записанные шариковой ручкой и аккуратными печатными буквами, заполняли две колонки:
| Джофф Риверс | Артур Пирсон |
| Кит Даркфетер | Эрлтон Рудольф |
| Дэвид Уайз | Филлип Эдвардс |
| Майкл Робертс | Вирджиния Коулсон |
| Джерри Шэнк | Хэнк Кайзер |
| Фрэнк Йошиками | Гарри Диш |
| Гарольд Редвинг | Элвин Фишер |
| Мейделин Терри | Сьюзан Морган |
| Присцилла Мейер | Уильям Далгрен |
| Джордж Ньюман | Питер Уэлдон |
| Энн Гаррисон | Линда Эверс |
| Томас Саск | Престон Смит |
— Что это за хрень? — спросил он, расстроенный. — Тут написано Кит с этой вот индейской фамилией[1].
— Значит, это все-таки твое имя?
— Нет. Нет, это не мое имя.
— В твоей внешности есть что-то индейское.
— Моя мать была из этих проклятых индейцев. Не отец. Это не мое имя. — Он снова посмотрел на листок. — А вот твое имя здесь есть.
— Нет.
— Коулсон!
— Это моя фамилия. Но зовут меня Ланья, а не Вирджиния.
— А среди твоих родственников была Вирджиния?
— Мою двоюродную бабушку звали Вирджилия. Серьезно. Она жила в Вашингтоне, округ Колумбия, и я видела ее всего один раз, мне было тогда семь или восемь. Ты помнишь имена кого-нибудь из своих близких? Отца, к примеру?
— Нет.
— А матери?
— ...только как они выглядят, но... это все.
— Сёстры или братья?
— ...никогда не было.
Помолчав, он покачал головой.
Она пожала плечами.
Он закрыл блокнот и заговорил, подыскивая слова:
— Давай притворимся... — и задумался, о чем говорилось в следующем после списка словесном массиве, — будто бы мы находимся в городе, в заброшенном городе. И он, значит, горит. Электричество везде отключено. Телекамеры и радио сюда попасть не могут, так? Поэтому все снаружи о нем забыли. Никаких вестей из него не исходит. И в него тоже ничего не попадает. Притворимся, будто все в нем окутано дымом, окей? Но теперь и огонь уже не виден.
— Один дым, — сказала она. — Притворимся...
Он моргнул.
— ...будто мы с тобой сидим в сером парке, а вокруг серый день серого города. — Она нахмурилась, глядя в небо. — Совершенно обычный город. Воздух здесь ужасно грязный. — Она улыбнулась. — Мне нравятся серые дни, дни вроде этого, дни без теней... — Она заметила, что он воткнул свою орхидею в бревно.