– Руку.
Ни на секунду не дрогнув, словно так оно и должно быть, Владимир подал ей свою в белой перчатке правую руку и помог женщине выбраться из гроба. Тут же негромко зазвучала танцевальная музыка, и он повел даму в медленном танго по этой комнате. От золотых волос женщины, уложенных аккуратными прядками, перебивая запахи ладана, сандала и мирта, явно чувствовался чуть сладковатый запах духов.
– «Красная Москва», – вспомнил он. Такие духи в его детстве отец на все праздники дарил матери, и этот запах навсегда врезался в его память.
Женщина безотрывно смотрела на него, затем опять еле слышно прошептала:
– Вообще-то этот камень по праву должен принадлежать мне.
Звуки музыки резко оборвались, танец закончился, и они остановились. Женщина освободила свои руки и пошагала к гробу. Там она самостоятельно забралась в свое лакированное пристанище, и прежде чем улечься, еще раз пристально посмотрела на Владимира.
И при этом она совсем легонько подмигнула Владимиру левым глазом, буквально одной ресничкой.
Тусклые очи у покойницы закрылись, и она опять лежала недвижимо перед ним в своем украшенном розовыми лентами блестящем гробу…
Звонок будильника оборвал этот странный сон, который к тому же сразу забылся, но на душе остался неприятный осадок.
К девяти утра Владимир явился в предписанный повесткой кабинет. Крепкий черноволосый следователь, сидящий за столом, пригласил его присаживаться, представился и сразу ошарашил его вопросами: знает ли он некого Федора Михайловича? как познакомился? когда видел в последний раз? Владимир рассказал, как познакомился, что приезжал по просьбе деда, что тот показывал ему коллекцию минералов, что соседка, кажется, Петровна видела, как они расстались.
Следователь в свою очередь сказал, что той же ночью старика убили, в доме все перерыли, и теперь злоумышленников ищут. А его удалось найти по записи в дедовой телефонной книге и описанию соседки. Владимир вспомнил, что Федор Михайлович жаловался ему, что какие-то темные личности накануне ломились к нему в дом, о чем Владимир и сказал следователю. Расписавшись в составленном Ивановым протоколе, получив отметку на повестке, Владимир мрачный шагал на работу. Было очень жаль замечательного старика. Он нащупал на груди оставшийся от деда камень. Камень чуть-чуть пульсировал, словно тоже скорбел о погибшем.
Володя сходил на похороны старика, недолго постоял во дворе дома покойного возле гроба старика вместе с немногочисленными провожающими. В изголовье гроба на стуле сидела молодая женщина в темной одежде и черном платке, по-видимому, та самая правнучка погибшего ветерана. Она сидела отчужденно, вся погруженная в себя. Только изредка она поднимала взгляд на соседей, прибывших проводить в последний путь ее родственника.
Легкий порыв теплого ветерка донес с той стороны до Владимира едва ощутимый запах с детства знакомых духов. И в этот момент взгляд сидящей женщины скользнул и по Владимиру, и ему показалось, что у женщины чуть заметно дернулся левый глаз, и тотчас же вдруг вспомнился виденный прошлой ночью сон. Женщина была та же самая! А выглядывающий из-под черного платка непослушный локон золотых волос только подтвердил это. Однако сейчас она даже и ухом не повела при виде его, а абсолютно естественно отнеслась к нему как к совершенно незнакомому человеку, снова погрузившись в свою скорбную отчужденность. Возможно, так оно и было, и ей-то в ее сны он не являлся.
Вернувшись домой, он положил камень в шкатулку, шкатулку убрал в укромное местечко, а очередные заботы и хлопоты отодвинули мысли о камне куда-то в дальний уголок памяти.
Резкий звонок, вошедший в сознание, прервал очередной странный сон, который ему снился. Приходя в себя от пережитого во сне, Владимир снова услышал длинный звонок в двери. Он глянул на будильник, стоящий на прикроватной тумбочке: часы показывали полшестого.
– Какого черта в такую рань?
Он включил ночник, нащупал ногами шлепанцы и пошагал к двери. В дверь непрерывно звонили.
– Да, иду, иду. Ну кто там?