— Черт! — выругался рыбак. — Он говорит о нас. Надо бежать!
— Лежи! — сурово приказал Петр. — Так надо. Пусть идут к нам, мы их встретим.
Сафронов что-то сказал о партизанах и пошел вперед, хотя немец угрожающе поправил автомат на груди.
Когда до груды ящиков оставалось метров двадцать, немец крикнул свое «хенде хох».
— За мной! — Петр выскочил из сарая. — Стрелять только в немцев, не в ящики!
Все произошло быстро, слишком быстро. Они успели добежать до камней ограды перед площадью.
Немцы прекратили работу, уставились на Сафронова, тот вынул руки из карманов, поднял их и вдруг коротко взмахнул правой, метнул гранату на ящики, а сам бросился на асфальт.
Дернулась земля от взрыва, рухнула крыша сарая, а недостроенный дом у дамбы развалился. Петра и его людей откинуло взрывной волной.
— Вперед! — Петр перепрыгнул через ограду и побежал к остаткам разрушенного склада.
Сброшенный взрывом к воде, покореженный грузовик горел, шипя раскаленным металлом, уцелевшее колесо медленно вращалось, разгоняя над собой черную резиновую копоть. Горели обломки ящиков. На месте, где лежала взрывчатка, асфальт был разворочен и опален. Убитых солдат разбросало. Пахло порохом и паленым. Облако пыли, редея, уходило к низинам.
— Где Миша? Где Сафронов? — Петр нигде не видел ленинградца. — Всем спрятаться в развалинах, должна быть еще одна машина. Да вон она!
Автандил меткой очередью уничтожил водителя. Грузовик вильнул, качнулся, медленно упал набок, врезался в каменный забор. Ящики со взрывчаткой посыпались на землю. Два немца в зеленых шинелях, истошно крича, умчались в глубь усадьбы.
Через несколько минут грузовик полыхал огнем, и все в развалинах затаили дыхание, ожидая нового взрыва. Но взрывчатка горела, потрескивая, как дрова.
Прошло еще полчаса. В тумане мелькали чьи-то фигуры, слышались голоса.
— А не пора нам уходить? — спросил самый нетерпеливый, белорус Паша. — Взрывать-то фрицам нечем.
— Уходить некуда, — пробормотал Петр, — голая дорога, догонят сразу же.
— Так никого же нет!
— Лежи! — приказал Петр.
— Так нет же, — улыбнулся Паша и поднялся во весь рост.
Громко пророкотала пулеметная очередь, и, обливаясь кровью, хватая руками воздух, Паша упал на обгорелые камни.
Петр успел заметить пляшущий огонек в окне дома слева и немедленно полоснул по нему из автомата. Огневой шквал обрушился на развалины. Стреляли справа, не жалея патронов.
И тут стало видно, как в глубине улицы появились недосягаемые для автоматов немцы с минометом.
Первые две мины изрубили осколками асфальт на дамбе, две с визгом и свистом лопнули на площади. Следующие разрывы накрыли развалины. Желтое пламя обожгло Петру глаза, звон в ушах не утихал.
Превозмогая боль в спине, Петр поднял автомат и дал короткую очередь по бегущим к развалинам серо-зеленым фигурам. Двое солдат упало, остальные стали отползать.
Петр оглядел товарищей. Один только Гончаренко остался невредимым.
— Беги, Гончаренко! — сказал Петр. — По дамбе уходи, мы прикроем. Беги!
Парень посмотрел на друзей, одобрительно кивающих ему, на автомат в своих руках, на обгорелые кирпичи развалин и отрицательно покачал головой. Повернувшись к раненному в плечо Автандилу, стал помогать ему перевязывать рану обрывком рукава рубашки. Рядом с ними хлопнула мина, грузин уронил голову на камни. Контуженный Коля, заикаясь, спрашивал: «Уже кончилось? Уже не стреляют? Почему так тихо?»
Петр хотел повернуться к нему, но не успел. Немцы двинулись в атаку. Они дошли до самой стены склада, когда с двух флангов длинными очередями повели огонь Петр и полуослепший, раненный в голову рыбак.
Немцы откатились, оставив перед развалинами раненых и убитых. И в этот миг с моря донеслись звуки сирен, выстрелы, грохот орудий, «Десант! — понял Петр. — Наконец-то десант».
Немцы у миномета торопливо швырнули в трубу снаряды из ящика.
В грохоте разрывов Петр не слышал криков и стонов товарищей, а лишь видел, как пытался переползти с моста на место старик рыбак, но взрыв накрыл его. Петр чувствовал, как осколки впиваются в спину, как отнялось левое плечо. На секунду он потерял сознание, а когда очнулся, увидел, что Гончаренко лежит на боку, заваленный рухнувшей стеной, и немцы приближаются, не таясь.