Вагого сообщили нам, что ваньямвези, которые ушли от нас в Мвуми и помогли дезертирам из нашего лагеря и подстрекали их, заявляют, будто мы их ограбили, и пытаются поднять страну против нас. Это вторично доказало, что у них нет представления о благодарности. Один из их вождей имел, однако, наглость явиться позднее в наш дом в Уньяньембе и попросить подарок под предлогом старого знакомства.
Вагого были поначалу не слишком высокого мнения о нашем огнестрельном оружии и говорили нам, что мы верим-де в ружья, которые после первого же выстрела будут бесполезны, и что люди с копьями смогут на нас напасть и уничтожить. Но, познакомившись с тайнами заряжания с казны и примкнутых штыков, они переменили тон и пришли к заключению, что наша боевая сила весьма значительна и что было бы опасно на нас напасть — разве что большим числом.
Уладив дела с мхонго и написав кое-какие письма, которые вверили вожатому каравана Саида бен Салима, мы покинули Мдабуру 18 июля, направившись к Мгунда Мкали, или «Горячему полю», которое лежало между нами и Уньяньембе. Всего мы заплатили в качестве дани, проходя через Угого, 77 штук крашеной ткани, более 200 доти обычной ткани, бухту проволоки и три фунта бус. По занзибарским ценам стоимость товара составляла около 500 долларов, а в Угого была примерно вдвое больше. Но, к счастью, теперь мы покидали округа, где платят мхонго.
Глава 8
Мгунда Мкали. — Серьезное недоразумение. — Мир восстановлен. — Радость в деревне. — Сухое русло Мабунгуру. — Неожиданная охота. — Туземное земледелие. — Умный и предприимчивый народ. — Дживе ла Синга, — Помешанный аскари. — Ненависть к змеям. — Волчьи ямы. — Переход без воды. — Выжженная местность. — Рай для охотника. — Хорошо укрепленная деревня и хорошо одетый вождь. — Обнаружил логово воров. — Колодец, облюбованный духом. — Нападение руга-руга
Область Мгунда Мкали, куда мы теперь вступали, только что начали расчищать, когда Бертон и Спик были в стране. Тогда было известно мало пунктов набора воды, и провизию можно было получить только на одном участке между Мдабуру и Уньяньембе. Следовательно, путешественникам приходилось пересекать эту область форсированными переходами, и ни одному каравану не удавалось пройти ее без потери по дороге значительного числа носильщиков.
Теперь, однако, обстоятельства сильно изменились к лучшему. Вакимбу[88], племя ваньямвези, изгнанное войнами из своих прежних мест обитания, начало наступление на джунгли. Во многих пунктах найдена была вода, обширные пространства расчистили и стали обрабатывать, и властью человека сейчас чуть ли не самые плодородные и мирные в Африке участки разбросаны посреди того, что раньше было девственным лесом, дававшим приют лишь диким зверям.
Пройдя мимо одной или двух росчистей и нескольких прудов, покрытых желтыми кувшинками, мы расположились лагерем близ двух деревень, лежащих посреди джунглей на высоте 3938 футов над уровнем моря — местность продолжала быстро подниматься.
На следующий день мы пришли в Пуруру — деревню вакимбу, расположенную в очень живописной долине, где мы намеревались сделать привал на несколько часов, чтобы закупить продовольствие перед послеполуденным переходом до следующего места стоянки. Но едва мы устроились, как среди наших людей возникло большое беспокойство; они хватались за свои ружья, заряжали их, крича, что произошла стычка с туземцами.
Взявши винтовки, мы пошли к деревне и обнаружили, что жители приготовились отражать нападение: ворота были заперты, а через частокол, которым деревня окружена, торчали ружья и копья.
Одного-единственного случайного выстрела было достаточно, чтобы вызнать бой, который имел бы гибельные последствия, так как туземцы все находились под хорошим прикрытием, и, если бы кто-нибудь из наших людей был убит или ранен, это привело бы к тому, что остальные разбежались.
В этот критический момент мы решили оттеснить наших людей к месту привала, а затем отправили Ису выяснить у вождя причину враждебного к нам отношения деревни. Наши люди пребывали в таком состоянии смятенного страха и возбуждения, что от них нельзя было получить связного объяснения.
Вождь утверждал, будто наш второй кирангози[89],пришедший с Мёрфи из Багамойо, забрал в этом селении слоновую кость с условием, что обменяет ее на Занзибаре на порох. Но, будучи мньямвези, он не смог раздобыть для деревни какие бы то ни было боеприпасы, так как было дано распоряжение, чтобы ни одному мньямвези не разрешали брать на побережье порох, пока продолжается война арабов с Мирамбо. Чтобы поправить положение, мы предложили вождю некоторое количество ткани. Но ее стоимость не сочли соответствующей стоимости слоновой кости, которая доверена была кирангози.
Чтобы прийти к соглашению, вождь и некоторые старшины хотели спокойно обсудить дело с самим кирангози. Против этого последний возражал, а его дружки начали напирать на вождя, приговаривая: «Не обращайся так с нашими кирангози!» И тут началась свалка.
Когда мы пообещали расследовать происшествие и позаботиться о торжестве справедливости, мир был тотчас же восстановлен. Затем мы приняли приглашение вождя вступить в деревню, которая была чистой и опрятной. Хижины были с плоскими крышами и поставлены в форме параллелограмма, и все это окружал тяжелый частокол только с двумя входами. Над каждым из них находились своего рода «вороньи гнезда», где занимали позицию защитники ворот, снабженные запасом больших камней для использования против приблизившегося вражеского отряда.
После того как мы какое-то время посидели и поговорили, нам предложили помбе, ежели мы останемся чуть — подольше. Но мы — предпочли пойти в свои палатки, — которые — поставили, поскольку было слишком поздно рассчитывать идти дальше. Вскоре после нашего возвращения к себе этот гостеприимный вождь и полдюжины мужчин появились со здоровенными горшками помбе, которые и вручили нам после того, как отведали напитка сами, чтобы доказать, что он не отравлен.
Я обнаружил, что кирангози, послуживший причиной неприятности, обладал достаточным количеством ткани, чтобы удовлетворить требования деревни. Поэтому я и распорядился, чтобы он уплатил, раз признает долг, хоть он и попытался жаловаться на бедность, чтобы не платить всю сумму полностью.
По случаю этого решения жители деревни предались ликованию и до 4 часов утра били в барабаны, пели, танцевали и пили.
Мы двинулись в 7 часов и пошли через лесистую местность с многочисленными большими обнажениями гранита в виде плит и валунов и через небольшие скалистые холмы на более обширных склонах, пока не добрались до красивого небольшого — пруда, как раз когда надо было делать привал на завтрак и отдых во время полуденной жары. Около этого пруда было очень много бабочек (я всегда замечал, что в сухой местности они — верный признак того, что вода близко); я насчитал по меньшей мере десять разных видов.
Двигаясь снова по такой же местности, мы к закату достигли сухого русла — Мабунгуру — самого западного притока Руахи. Даже в период сухого сезона это была почти что река: отрезки ее русла длиной в милю-две были полны водой и отделялись друг от друга только песчаными косами и полосами скалы от 50 до 100 ярдов шириной. Эти ручьи имели сейчас 30 ярдов в ширину, а на каждой стороне были следы паводковых вод, разливающихся на две сотни ярдов. Я не думаю, что Мабунгуру в дождливый сезон — постоянный водоток; более вероятно, что она выходит из беретов, так как вся местность очень скалиста и — может впитать лишь немного воды.
88
Вакимбу, кимбу — один из народов группы ньямвези, живущий к северо-востоку от оз. Руква.