По пути мы обменялись приветствиями с арабским караваном и удостоверились, что сообщение о возвращении д-ра Ливингстона в Уньяньембе было неверным.
Несомненно, однако, что человек, который нам это рассказал, был введен в заблуждение, а не обманул нас преднамеренно.
Мы видели по пути множество следов крупной дичи, равно как и костей животных — один из черепов принадлежал носорогу, который в этих округах встречается часто.
Наш переход на следующий день — тоже двойной — проходил по возделанной местности. По рассказам, эта страна некогда была населена гораздо гуще, но двумя или тремя годами ранее отряд диких ваньямвези разграбил и разрушил многие деревни.
Людям, видимо, доставляло удовольствие сознавать, что мы приближаемся к концу первой части нашего путешествия, и во второй половине этого дня кирангози напевали что-то своего рода речитативом, а весь караван приятно подпевал хором.
Мы с Диллоном ушли вперед от каравана, ища возможностей поохотиться. Но здесь находились люди из лежащих поблизости деревень, и все зверье было распугано, хотя мы видели много свежих следов антилоп и буйволов.
Свой лагерь мы разбили на берегу небольшого пруда, окруженного травой и покрытого красными, белыми и желтыми кувшинками.
Так как скот был дешев, мы купили для своих людей быка; но животное вырвалось, когда его гнали в лагерь, и бешеным галопом поскакало прочь, так что нам пришлось погнаться за ним и пристрелить его.
Пунктом, куда мы собирались дойти на следующем переходе, была Дживе ла Синга («Скала с мягкой травой»). Дорога шла по открытому, насколько хватало глаз, пространству со множеством стад, с многолюдными деревнями за частоколами, с большим числом полей. Поля разделяются рвами и насыпями, а в одном месте мы увидели грубое подобие оросительных устройств. Обработка этих полей, должно быть, требует немалого упорства и трудолюбия; земля была аккуратно собрана мотыгами в широкие гряды. И каждый год при подготовке новых посадок эти гряды полностью перемотыживаются, так что гряда прошлого года становится междурядьем на следующий год.
Деревни, где я побывал, были замечательно чистыми, а хижины на удивление хорошо построены, принимая во внимание средства и материалы, какими строители (располагают. Вообще же, если не иметь в виду «книжную ученость», эти люди не могут рассматриваться как занимающие низкое место на лестнице цивилизации.
Теперь мы пересекали водораздел между бассейнами Руфиджи, Нила и Конго.
Бесполезно задержавшись из-за глупости нашего ки-рангози, поведшего нас (кружным путем, по двум катетам треугольника, мы достигли Дживе ла Синга только к 2 часам пополудни, в то время как многие из наших людей, что пошли по прямой дороге, пришли в лагерь в полдень.
Дживе ла Синга — процветающий городок, и несколько вамрима из Багамойо поселились здесь как торговцы. Они приветствовали нас выражениями величайшего почтения, уверяя даже, что смотрят на нас почти так же, как смотрели бы на своего занзибарского правителя Сейида Баргаша. Тем самым они предполагали сделать так, чтобы нам неудобно было отказать им в некотором количестве бумаги, пороха, иголок, ниток и подобных мелочей, считая, несомненно, что прекрасно уплатили за них своими комплиментами. Один из них, который бывал в Катанге[90], рассказал мне, что португальцы организовали там регулярную торговлю слоновой костью, медью и солью.
Здесь мы задержались на два дня из-за необходимости запастись провизией, которой, как мы надеялись, хватило бы нам до Уньяньембе. И наступившее во время этой стоянки новолуние причинило нам некоторые хлопоты.
Чтобы отпраздновать это событие по мусульманскому обычаю, наши аскари принялись стрелять из винтовок, не прекращая стрельбы, когда от них этого требовали. Один, с которым я специально говорил, разрядил винтовку, невзирая на мое распоряжение, за что я велел его разоружить и пообещал наказать наутро. Тогда другой предложил, чтобы я наказал их всех, потому что это их обычай и они намерены ему следовать; его я тоже разоружил.
Обыкновение стрелять по случаю новолуния не только было пустой тратой боеприпасов, но и оказывалось очень опасным, так как люди никогда не смотрели, куда направлены их винтовки, но рассылали свистящие пули по всему лагерю. Поэтому я решил пресечь такую практику.
Собираясь двигаться дальше утром 26 июля, я обнаружил, что несколько пагази, так же как и аскари, которые были разоружены за неповиновение приказу в момент «лунного торжества», дезертировали. Но один из этих патази заслуживал особого уважения, так как, хотя сам он и нарушил свое обещание, он подумал о том, чтобы нанять другого человека, который бы донес его ношу до Уньяньембе.
Пересекши две гряды скалистых холмов, а затем пройдя через лес и заросли со множеством пальмир[91], мы сделали привал для завтрака. По возобновлении движения мы продолжали идти до захода солнца, когда пришлось стать лагерем, не дойдя до воды. В пути видели несколько антилоп и лемура, а Бомбей и Иса доложили, что видели стадо из 12 слонов.
Вдруг среди людей вспыхнуло большое возбуждение и поднялся крик, что (в лагере — ядовитая змея. На нее немедленно накинулись с палками, и, когда я подошел, змея была так искромсана и разбита, что невозможно было установить, ядовитый это вид или нет. Люди заявили, что укус ее смертелен, ибо здесь преобладает обычное для необразованного народа представление, будто всякая змея ядовита.
До Кипире, пункта, которого мы надеялись достигнуть накануне вечерам, так чтобы воспользоваться преимуществами его свежей ключевой воды, мы добрались через два часа после выхода из лагеря. И здесь разгорелся спор между нами и нашими людьми.
Так как день еще был в самом разгаре, а жители нас уверяли, что воду можно найти неподалеку впереди, мы подумали, что лучше идти вперед, хотя наши кирангози заявили, что ни до какого источника воды мы не доберемся до следующего дня. Заподозрив кирангози в лености, да и потому, что туземцы казались недружелюбными, мы заставили людей идти вперед, но, пройдя еще милю, вынуждены были позволить им остановиться.
Я посчитал это удобным случаем для того, чтобы призвать к себе всех аскари и прочитать им лекцию об их обязанностях в тщетной надежде на лучшее их поведение в будущем.
Тах как привал был долог, я в компании своего пса Лио вышел осмотреть местность вокруг и заметил несколько хорошо построенных загонов и ловушек для дичи. Одна из этих ям-ловушек была весьма умно помещена в небольшой щели в изгороди; щель эту я посчитал просто проломом в заборе и прямо направился к ней. К счастью для меня, Лио прыгнул на покрытие, как раз когда я собирался на него ступить, обнаружил ловушку, провалившись туда, и тем спас меня от весьма неприятного падения. Яма была такой глубокой, что лишь с трудам мне удалось вытащить несчастную собаку. Но, преуспев в этом, я порадовался, увидев ее невредимой.
После отдыха мы тащились дальше через сменявшие друг друга джунгли и саванну. Вдобавок ко всем нашим бедам трава во многих местах была выжжена, и целые мили пространства остались почерневшими и обугленными. Смешанная с песком зола наполняла нам рты, уши и глотки, тысячекратно отягощая страдания от жажды.
Наступал закат, а мы еще не обнаружили воды. И лишь около 8 часов пополудни открыли лужу жидкой грязи, которой и вынуждены были довольствоваться. Из этого было ясно, что туземцы в Кипире преднамеренно обманули нас, и нам пришлось признать, что наши кирангози были правы, рекомендуя сделать стоянку у этой деревни.
На следующее утро, вскоре после начала перехода, наш взор порадовало небольшое количество терпимо чистой воды в выемке гранитного ложа. Как только мы завидели ее, люди побросали свои тюки, и в одно мгновение смешанная масса людей, собак и ослов — все в одно и то же время — утоляла свою жажду.
Правдивое представление о нашей повседневной жизни и рутине можно получить из вводимых здесь в текст немногих страниц моего дневника.
28 июля. Выступили к Ки Сара-Сара, которой достигли в 11.15. Местность все та же — крупные скалы, разбросанные вокруг, почва песчаная или черный суглинок, подстилаемый гранитом. Открытые леса со случайными маленькими мбуга[92], или равнинами. Множество следов, но дичи не видно. Сразу же по оставлении лагеря мы нашли лужу воды в углублении гранитной плиты. Было бы благословением, если бы мы о ней знали пораньше, так как вода, какой мы пользовались, была такой густой, что наши «паги» в насмешку именовали ее помбе. Почти вся трава в лесах сгорела, и все камби, которые мы прошли, разделили ту же судьбу, так как пожары никто не тушит, любой ветерок разбрасывает искры, и трава вспыхивает снова. Проходишь отрезки длиною в целую милю, черные, как уголь… Сегодня издох осел от своего рода горячки, которая, видимо, привязывается к ослам с побережья. Ваньямвези держатся чудесно. Предполагалось, что воды в лагере мало; но мы обнаружили немного, прокопав рядом с палатками яму на глубину двух футов. Думаю, вода здесь должна везде находиться поверх гранита, который повсюду лежит близко к поверхности; ведь весь дождевой приток либо всасывается, либо испаряется — здесь нет стока.
90
Катанга (ныне — Шаба) — область на юго-востоке современного Заира, один из древнейших в Африке центров горного дела и металлургии.
91
Пальмира, пальмировое дерево — дерево вида Borassus flabellifer из семейства пальмовых.