Улунда — длинная и узкая полоса земли (около ста миль шириной — в том месте, где мы в нее вступили), лежащая между 5 и 12 градусами южной широты. Основная часть ее жителей — это валунда; но мата яфа, его ближайшие слуги и некоторые губернаторы округов принадлежат к варуа[226]. Деревни их невелики, их мало, к они далеко отстоят одна от другой, а большая часть страны — все еще первобытный лес.
После одного перехода мы остановились из-за нескольких женщин, которые собирались немедля увеличить численность каравана. Я вышел с ружьем, но возвратился без успеха, не видав ни копытных, ни пернатых. Кое-кто из людей Алвиша оказался более удачлив: они застрелили двух небольших слонов, по каковой причине мы задержались еще на день, чтобы можно было разделить мясо.
Я добыл кусок хобота, ибо, зная, что он считается большим лакомством, хотел (в основном из любопытства) его попробовать. Но либо поварское искусство Самбо не соответствовало этому отборному кусочку, либо мясо требовало кого-нибудь более посвященного в гастрономию, чем я, для того, чтобы его оценить, но я определенно никогда более не решался взять в рот рагу из слонятины.
Процесс разделки слоновых туш являл взору картину омерзительной суматохи. Все люди Алвиша были на них и около них, разрубая и разрывая эти туши на части, ссорясь и дерясь между собой, подобно стае бродячих собак.
Вдохновленный видом этой крупной дичи, я на следующий день ходил почти что 6 часов и прошел через все укрытия, какие мне встречались; и как раз перед моим возвращением из чащи выскочила большая антилопа. Я положил ее картечью, но она вскочила на ноги, и тогда я послал в нее пулю из второго ствола. Оказалось, что пуля прошла через сердце и легкие, но картечь, ударившись в толстую часть плечевой кости, расплющилась, не проникнув глубоко; основание гильзы сделалось плоским, как таблетка.
Один из моих людей тоже принес антилопу, и отряд мой теперь был так же хорошо обеспечен мясом, как и люди Алвиша, которые целиком оставили себе слонов. Они ничего нам не дали, хотя я и пытался купить для своих людей какую-то часть, и даже за маленький кусок хобота, который я достал, чтобы удовлетворить свое любопытство, я дорого заплатил.
Когда мясо упаковали, мы продолжили движение, но всего после двухчасового марша через джунгли наткнулись на селения, из которых бежали жители. Люди Алвиша сразу же остановились и объявили, что они устроят здесь лагерь, раз любое количество еды можно получить задаром. Совершенно возмущенный, я пошел дальше в нужном направлении с несколькими своими спутниками, оставив Бомбею распоряжение идти вслед за мной с остальными людьми и их грузом. Пройдя час, я уселся под деревом ждать Бомбея. Вскоре он появился с полудюжиной человек и без тюков, так как Алвиш пошел другой дорогой, а мои люди отправились вместе с ним. Посылать вдогонку было бесполезно, так что ничего не оставалось, как вернуться и спешить за ними.
Проходя через деревню, которая была разграблена, я вспугнул большую стаю цесарок, кормившихся зерном, что рассыпали вокруг грабители, и подстрелил отличную птицу; это привело меня в лучшее расположение духа перед приходом в лагерь.
Еще задолго до того, как мы нагнали Алвиша, зловоние, исходящее из вьюков гниющего мяса, которое уже испортилось, будучи приготовлено наспех, давало нам обильные доказательства того, что мы движемся по следу каравана.
Я заговорил с Алвишем относительно направления его пути и спросил, с какой целью идет он на юго-юго-восток, когда Бие лежит примерно к западу-юго-западу. Он ответил, что это — очень хорошая дорога и единственная, какую он знает. Мои люди слишком страшились лежащей впереди страны, чтобы последовать за мной одним, и говорили, что ни один из них не знает, где найти продовольствие или воду, и не сможет говорить на языках людей, которые бы нам встретились. В этом, конечно, было много правды; и, зная, что, если я — покину Алвиша, большая часть моих людей меня бросит и последует за ним, я вынужден был подчиниться его руководству.
Немногие люди, какие посетили наш лагерь, были первыми валунда, которых я увидел; они казались грязным, диким племенем. Одежда мужчин состояла из кожаных передников, тогда как женщины довольствовались тем, что носили несколько клочков лубяной ткани. Волосы их не были убраны по какой-либо моде, но просто покрыты грязью и жиром; эти люди были примечательны и полным отсутствием украшений.
Ничто не показывало, что валунда когда-нибудь имели дело с караваном, ибо ни у кого не было бус или куска ткани. Я дал несколько бусин мужчине, из которого безуспешно пытался извлечь немного информации, и он был очень обрадован подарком.
Следующий наш переход был утомительным и хлопотным, ибо все тропы «стали мертвые», как говорили люди. Единственные хижины, какие мы видели, были орошенные, и мы часто теряли дорогу. Поздно во второй половине дня мы все же добрались до места, к которому направлялись; здесь я получил сомнительное удовлетворение, узнав, что дорога, по которой я желал пойти накануне, прямо привела бы нас сюда.
Теперь мы были рядом с деревней Мвене Кулы — младшего вождя Улунды — и на главной дороге между столицей мата яфы и медными рудниками и соляными июлями около Квиджилы. Мимо них проходили помбейруш Педру Жуан Баптиста и Анастасиу Жозе, когда путешествовали из столицы мата яфы к Ма Казембе[227]. Пустыня в 40 дней пути, которая, как им рассказали, лежит между этими двумя местами, явно была страной предшественника Касонго. Нет сомнения, что мата яфа завидовал тому и по этой причине послал путешественников вокруг владений соседа, а не через них. Однако уже некоторое время мимо не ходили отряды купцов по причине расстроенного состояния дел в ставке мата яфы.
От здешних людей я узнал, что прежний мата яфа умер около года назад и ему наследовал тот, про которого мы слышали в Усамби. Но, будучи даже более жесток, чем это обычно бывало, он был заменен одним из своих братьев, которому помогла их сестра; о ней нам уже рассказывали.
Несколько человек от Мвене Кулы принесли Алвишу и мне маленький горшок помбе, немного обжаренного мяса буйвола и заднюю ногу буйвола в состоянии, близком к гниению. И хоть мясо это и невозможно было есть, мы употребили его с пользой, обменяв на зерно.
Когда мы отдарили посланных бисером, старший из них натер землей грудь и руки, а затем вся группа стала на колени и трижды хлопнула в ладоши, сначала очень громко, потом потише. Это повторилось три раза.
Рано утром следующего дня мы прошли поблизости от деревни Мвене Кулы — беспорядочного собрания маленьких хуторов; некоторые окружены грубыми оградами из колючих кустов, другие открыты. Хижины построены аккуратно, но на удивление малы: стены поднимаются не выше трех футов.
Позади деревни находятся (поля; считается, что их защищают фетиши, состоящие из воткнутых в землю мертвых деревьев с многочисленными тыквенными и глиняными горшками, которые висят на ветвях; деревья окружены небольшими оградами.
Во время этого перехода я имел несчастье растянуть связку у щиколотки так сильно, что вынужден был наспех сделать гамак, и несколько дней меня несли.
Извилистая дорога шла мимо множества метких поселков, состоявших лишь из нескольких хижин в центре участка расчищенной и обработанной земли. Они были окружены загородками около четырех футов высоты, которые построены из древесных стволов, уложенных друг на друга; в этом положении их удерживают столбы, установленные через определенные промежутки. Все хижины невелики; в то время как одни из них — круглые, с коническими крышами, другие продолговатые, с двускатными крышами, и обшиты циновками.
Немногие открытые пространства посреди лесов, из которых главным образом состоит местность, даже сейчас еще были заилены, хотя уже давно начался сухой сезон. Во время дождей они должны превращаться в болота.
5 августа мы переправились через Лукоджи — главный восточный приток реки Лулуа — большую реку, принимающую большинство более мелких речек[228], которые мы недавно переходили. В нескольких милях отсюда находится селение казембе, второго правителя Улунды, но он отсутствовал, отправившись выразить почтение новому мата яфе[229].
226
Правители лунда считались потомками брата мулохве луба (руа) от брака с правительницей лунда. См также примеч. 3 к гл. 6 тома II.
227
Речь идет о походе помбейруш из Касанже в Тете (1802–1811) и в обратном направлении (1811–1814): маршрут обоих путешествий проходил через ставки мвата-ямво и казембе; последняя в то время располагалась на р. Луапула. См. также примеч. 3 к. гл. 3 тома II.
228
Река Лулуа, в которую впадает Лукоши (у Камерона — Лукоджи), сама представляет правый приток р. Касаи.
229
В сообщении о казембе как «втором правителе Улунды» отражена не столько современная Камерону действительность, сколько традиция лунда, по которой правители восточных областей, населенных этим народом, считались «младшими вождями» при верховном правителе. См. также примеч. 1 к гл. 7 тома I и примеч. 9 к гл. 4 тома II.