- О, теперь-то я тебя вспомнил. Ты та девочка, которая при малейшем испуге попискивает, как резиновая игрушка.
- Вы меня убьете? - пролепетала я, уже рисуя в голове картины расправы надо мной этим тщедушным человеком.
- Я похож на убийцу? - ледяным тоном спросил Фредерик. Я выучила на него глаза, не зная, стоит ли говорить свое искреннее мнение после того, как от страха выдала ему, что подслушивала разговор с Маркусом. Не дождавшись от меня ответа, мужчина продолжил, направляясь обратно в дом: - Идем покажу, чем будешь заниматься эти полгода.
- Заниматься? - переспросила я.
- Не думаешь же ты, что будешь шесть месяцев сидеть на диване и смотреть в стену? У меня найдется, чем тебя занять.
Пройдя по коридору и через две двери, ведущие в ещё больше проходов, мы дошли до помещения, пахнущего старыми книгами и напомнившего мне библиотеку. Имплантер начал по очереди доставать различные талмуды и укладывать их на письменный стол.
- Эту книгу ты должна будешь перевести, - произнес он, указывая на один из томов в тисненой обложке глубокого коричневого цвета и каким-то узором на корешке. - Постарайся ее не испортить, она очень старая и написана на древнем языке. Это, - он указал на другие две книги, которые выглядели хоть немного новее, - твои словари. Вот сюда будешь записывать текст, - имплантер протянул мне обычный толстый блокнот с прочной черной обложкой. - Я буду проверять твою работу каждый вечер, - напоследок добавил мужчина.
- Так Вы знаете этот язык? - осторожно спросила я, подходя к столу и двумя пальцами открывая книгу, с которой мне предполагалось работать. На ее чайно-желтых страницах были написаны непонятные символы.
- Да, - как обычно коротко ответил Фредерик.
- Тогда зачем мне мучиться с неизвестным языком, если Вы можете... - я оглянулась на него и осеклась. Судя по выражению лица Фредерика, мне не стоило пререкаться с ним.
- Начнешь работу завтра. Пока обустраивайся. Жить будешь в соседней комнате, - поставил мужчина точку в нашем диалоге и вышел из комнаты.
Я тоскливо обвела взглядом свою келью, в которой, похоже, я должна буду проводить все свое время, свободное ото сна. Не имея ни малейшего понятия, как следует выполнять порученную мне работу.
Над столом в каменной стене дома было прорублено квадратное окно, выходящее на южную сторону, так что в дневное время суток мне будет хватать и естественного освещения. Я открыла две книги, которые должны были бы служить мне словарями, и со вздохом пробежала глазами по многочисленным строчкам, написанным на устаревшей форме моего языка, и бесконечной череде закорючек на совершенно незнакомом.
Внезапно дверь за моей спиной вновь отворилась, и я невольно вздрогнула. От вида Фредерика у меня постоянно стыла кровь в жилах, словно он одновременно был призраком и мрачным демоном. У него в руках было устройство цилиндрической формы, которое он поставил на стол рядом с книгами.
- А что это такое? - робко спросила я.
Фредерик показал мне стальной шар, точно такой же, как тот, который увел Маркуса в длительное путешествие.
- Если шар отключится, где бы он ни находился, на этом датчике загорится красная лампочка.
Он щелкнул чем-то на шарике, и на цилиндре и вправду вспыхнуло яркое красное пятно.
- Этот свет даст тебе знать, что твой друг не вернется, - добавил Фредерик, заставив мое сердце пропустить удар. Он дал мне возможность видеть, все ли в порядке с Маркусом. И первой узнать, если я больше никогда его не увижу.
- С-спасибо... - заикаясь, выдавила я из себя в спину уходящему из комнаты имплантеру.
Глава 24. Провалы
Лето выдалось невообразимо жарким. Стены дома имплантера, который теперь стал и моим домом, были относительно толстыми, и могли сохранять прохладу хотя бы до середины дня, да и ветерок, который постоянно веял от реки, почти позволял мне жить по-человечески в этом месте. Если не считать того, что мой день был расписан практически по минутам, и график был составлен, конечно же, хозяином дома.
Мне было неизвестно, почему, но Фредерик в еде не нуждался, в отличие от меня, потому за пару недель я срочно восстановила свои почти забытые за время путешествия навыки в ловле рыбы и расставлении ловушек и силков на несчастных зверушек, которые и помыслить не могли, что в столь отдаленном от людских селений месте кто-то мог вздумать на них охотиться.