Легкая беременность не подготовила меня к материнству. Моя дочь Натали родилась в апреле 1941 года, на следующее утро после того, как мы посмотрели фильм «Унесенные ветром». Сцены Гражданской войны, смерть и разрушения, так живо представленные на экране, вызвали воспоминания о моем собственном детстве, и я плохо спала, меня мучили кошмары, в которых постоянно присутствовали железнодорожные вокзалы и пропущенные поезда. Рано утром у меня отошли воды; боли я не чувствовала и настояла на том, чтобы положить в саквояж книгу. Когда мы приехали в больницу, медсестра мне шепнула: «Милая, поверьте мне, вам будет не до чтения...»
Я спокойно ответила, что не намереваюсь терять время в ожидании рождения ребенка. «Ваш первый? — спросила она. — Желаю удачи!»
Она, конечно, была права. Когда я почувствовала первые боли, я услышала крик и страшно удивилась, поняв, что это кричу я. Почему мне не сказали, что это будет так больно, подумала я с возмущением, и немедленно опять погрузилась в невыносимую боль. В какой-то момент мне дали наркоз, и я отключилась. Я не знаю, как этот ребенок появился на белый свет: меня там не было.
Я приехала в больницу бодрой, здоровой молодой женщиной, а проснулась с чувством, что я умерла и была насильно возвращена к жизни. Я была очень слаба и дезориентирована. Это совсем не было похоже на то, что описывал Толстой в своих романах. Я не ощущала никакой «радости материнства». Мне просто хотелось остаться одной и все время спать.
Пришел Эйб, измученный волнением и бессонной ночью. Он уже видел ребенка, это была девочка, по его словам — уродливая,вероятно монголоидная.
Я ребенка еще не видела. Я была слишком слаба, чтобы воспринять эту новость. «Он, наверное, прав», — думала я, но, помня последние слова Скарлетт О'Хара в «Унесенных ветром», я решила поразмышлять об этом завтра. И заснула.
Потом ко мне ворвались миссис Биховски и Эдит в состоянии эйфории. «Поздравляем, поздравляем! — восклицали они. — Чудесная девочка, такая хорошенькая, просто прелесть!»
Я им не поверила. «Но Эйб сказал, — начала я говорить дрожащим голосом, — Эйб сказал, что она, вероятно, монголоидная...»
Они страшно возмутились: «Как он мог такое сказать? Что он понимает? Он же никогда в жизни не видел новорожденного ребенка! Не верь ему!»
Тут я уже расплакалась. Они обнимали и целовали меня и уверяли, что я родила прекрасного ребенка. Я заснула, потом мне принесли ребенка на кормление. Какое облегчение! Конечно, Эйб неправ! Это был абсолютно нормальный ребенок, вполне хорошенький и симпатичный. Однако Эйб продолжал смотреть на девочку с большим сомнением.
Хорошенький сверток с еле видневшимся розовым личиком приносили ко мне и клали рядом на кровать для того, чтобы я ее кормила. Я не чувствовала, что это моя дочь. Это мог с тем же успехом быть осиротевший щенок или другое крошечное существо, чья жизнь зависела от еды. Первые два дня я была так слаба, что спала днем и ночью, и плохо помню, что происходило в моей палате.
«Зачем иметь детей? — разглагольствовал Эйб, навещая меня по вечерам. — Продолжение рода? Общественное мнение?» Он продолжал в этом же духе, ожидая от меня, может быть, разуверений, но у меня не было сил отвечать. Про себя я думала: «Оставь меня в покое... Я должна была родить ребенка, так как не хотела делать аборт. Выбора не было. Пусть все будет как будет... Что сделано, то сделано. Мы должны будем стараться делать все, что в наших силах...» И я опять засыпала, уткнувшись в мокрую от слез подушку.
Просыпаясь, я видела сверток, открывающий ротик и жадно ищущий мою грудь. Однажды она перестала сосать, открыла глаза и посмотрела вокруг. «Я ей нравлюсь, — подумала я, — она довольна и ничего другого от меня не ожидает, как только теплого тела, чтобы прижаться, и побольше молока». Девочка закрыла глаза и вздохнула. Ну что ж, прекрасно, мы просто обе будем лежать в кровати и мирно спать всю дальнейшую жизнь. Пришла медсестра забрать ее, и я осталась одна. Вдруг я почувствовала, что мне ее не хватает и я хочу, чтобы ее принесли обратно!
На третий день моего пребывания в больнице мне велели встать с кровати и начать ходить. Они что, с ума сошли? Но я попробовала, не смогла и упала, плача, на руки медсестры.