Но, как ни хотелось найти изъян, Уля не смогла не признать, что их дом выглядит сдержанно и даже благородно. Два этажа из серого камня, никаких башенок и прочих голубятен, из украшений только девичий виноград, увивший почти весь фасад. Начавшие краснеть листья не только навевали ассоциацией со Старой Англией, но и придавали зданию нарядность. Хотя кованый забор тут тоже был на диво высок и топорщился направленными в небо остриями пик.
- Игорь что-нибудь говорил о здоровье нашего отца? – Андрей, заглушив машину, не спешил выходить. А Уля не стала проявлять инициативу. Несмотря на внешнюю привлекательность дома, вряд ли её там ждало что-то хорошее.
- Сказал, что он некоторое время назад тяжело болел, - все-таки не смогла сдержаться и бросила взгляд в зеркало. Неплохо бы накраситься, а то бледновата, но после почти бессонной ночи, можно сказать, что просто милашка. – Почему ты спрашиваешь?
- У папы меньше, чем за три года, было два инфаркта.
- Я не знала.
- Поэтому спросил. И я прошу тебя немного…
- Смягчить выражения?
- Да. – Андрей вышел и открыл дверь, помогая выбраться Уле. – Я не хотел тебя обидеть вопросом, просто ситуация какая-то нехорошая. А что делать – не знаю.
Калитка, почти не заметная на фоне окружающего забора, открылась совершенно бесшумно, пропуская их в просторный двор.
- И я не особо представляю.
- Так что ты не обижайся, если что-нибудь брякну. Я не со зла, просто…
- Просто кое-кому нервы лечить надо.
- А тебе гордыню уменьшить. Желательно, хирургическим путем.
Ответить ему Уля не успела – дверь открылась. Но иррациональное желание показать Андрею язык от этого меньше не стало.
Женщина, стоящая на пороге, была Ольгой Николаевной, матерью Игоря. Ну, и Андрея тоже, но… Может, виной тому те полтора года, что они не виделись, а может, исчезновение сына, только выглядела она какой-то измученной. И постаревшей, пусть не утратившей красоты.
Хотя и пыталась держаться спокойно и с достоинством, но паника в темных глазах была такой явной, что Уля почувствовала себя лишней. Как будто подсматривает.
- Ну, что? – и голос был дрожащим, с какой-то ноткой треснувшего хрусталя.
- Мам, он в тот же день вернулся обратно, вам Сашка разве не сказал? Привет, - Андрей осторожно обнял мать, подталкивая в сторону гостиной. И отступившую в угол Улю за руку прихватил. Наверное, почувствовал её желание незаметно удрать, пока не обращают внимания. – Ульяна разговаривала с ним последней, так что мы приехали вместе.
Судя по тому, как женщина сразу выпрямилась и напряглась, Ольга Николаевна её попросту не заметила.
- Добрый день, - точно не видела, потому что это прохладное бархатное контральто не имело ничего общего с тем голосом, которым она разговаривала с сыном.
- Здравствуйте, - ощущение собственной неуместности стало ещё более острым. Таким, что девушку даже немного замутило от нервов и общей неуверенности.
- Проходи, чего застыла, - попытка Андрея немного разрядить атмосферу плодов не принесла, Уля, как была какой-то деревянной, такой и осталась.
- Простите, а где можно помыть руки?
- Идемте, - женщина, словно только сейчас очнулась, вспомнив, что, вроде как, хозяйка этого дома. – Прошу.
Гостевая ванная была совсем рядом, вторая дверь по коридору. Бежевый мрамор, сверкающий хромом металл. Даже трогать страшно, чтобы что-нибудь не сломать… Умывание холодной водой немного привело в себя, но сама идея этой встречи начала казаться опрометчивой. Тщательно вытершись мягким светло-коричневым полотенцем, Уля, глубоко вздохнув, как перед прыжком в воду, вернулась в гостиную. Лучше уж закончить все побыстрее и уехать.
- Здравствуйте, Ульяна. - Иван Петрович стоял так, что увидела она его не сразу, поэтому и вздрогнула от неожиданности. – Простите, не хотел напугать.
- Да ничего страшного, вы же не специально. И вам добрый день, - девушка неуверенно протянула руку, словно сомневалась, что её станут пожимать, но мужчина осторожно коснулся её ладони пальцами, которые оказались непривычно холодными.
Заметив, что она на секунду опустила глаза на их руки, он только хмыкнул:
- Возраст.
Что на это ответить, Уля не знала, поэтому тоже только слабо улыбнулась.
- Как вы себя чувствуете?
- Уже успели разболтать, - Иван Петрович жестом пригласил её пройти за собой. – Иногда это заставляет чувствовать себя совсем дряхлым стариком. И не надо комплиментов, дату рождения не переспоришь.
Вот теперь Ульяна улыбнулась вполне искренне. В прошлый раз они встречались в такой обстановке, что дальше приветствия дело не пошло. А уж когда Игорь представил её, как свою девушку, так и вовсе стало не до непринужденного общения. Поэтому она с удивлением поняла, что Иван Петрович ей нравится. Есть в нем что-то располагающее.
Хотя, даже если бы Андрей ничего не сказал, Уля поняла бы, что мужчина болен. Даже не из-за бледности, придающей смуглой коже оттенок нездоровой желтизны и не из-за худобы, которая вряд ли была следствием правильного питания. Было что-то в движениях, ритме дыхания и глубоких носогубных складках.
- Присаживайтесь. Или можно перейти на «ты»? – он подвел девушку к стоящему возле стены креслу с высокой спинкой. Темная кожа в сочетании с резьбой по дереву придавала дополнительную строгость. Уля даже ещё сильнее выпрямилась, стараясь держать осанку.
- Да, конечно, как вам будет удобнее.
- Спасибо, - он сел в парное кресло и несколько секунд внимательно рассматривал собеседницу. – Скорее всего, Андрей уже сделал тебе внушение, что меня нельзя расстраивать, волновать и вообще тревожить, так?
- Припоминаю что-то похожее, - Уля извиняющее улыбнулась. – Он просто заботится о вашем здоровье.
- Я знаю. Поэтому прошу тебя рассказать все, как есть. Не бойся, в обморок не упаду, это прерогатива юных девушек, – заметив, что она заколебалась, Иван Петрович добавил. – У нас несколько минут, потом придут Оля с Андреем. А чем дольше и старательнее все молчат, тем больше я волнуюсь.
- Вообще-то это моральный шантаж…
Иван Петрович только пожал плечами, мол, ничего не могу поделать.
И зря он говорил о себе, как о старике. Да, пожилой, тут не поспоришь, насколько Ульяна помнила, у него и Андрей был не ранним ребенком, так что ему сейчас около семидесяти, но и дедом его назвать вряд ли у кого-то повернется язык. И Андрей на него очень похож, не надо и анализ на родство делать. И черты лица, и глаза, и линия подбородка. Разве что шевелюра у Ивана Петровича отливала серебром уже почти без темных проблесков.
- Вы же что-то узнали?
Уля, немного поколебавшись, все-таки начала рассказывать. В конце концов, как отец, он имеет право знать, а особо волнительные моменты можно и опустить...
- … он вернулся в город позавчера вечером. Теперь я хочу поспрашивать друзей и знакомых, может, просто увлекся работой.
- Спасибо, что рассказала. Хотя, наверное, и не все…
Девушка замолчала, стараясь не сболтнуть ничего лишнего. Иван Петрович тоже больше ничего не говорил, задумчиво глядя на противоположную стену.
Пользуясь моментом, Уля потихоньку осмотрелась, стараясь откровенно не пялиться. Тут было немного не так, как она представляла. Не то, чтобы она ночей не спала, думая, как у них обставлен дом, но и предположения не подтвердились совершенно. Никакой загроможденности, все строго, лаконично, хотя и с деталями, которые и «делали» интерьер. Особенно ей понравился рисунок пастелью. Самая простая рамка и нежные мазки, складывающиеся в прелестное детское лицо. Девочка оглядывалась через плечо, с легкой улыбкой, больше угадывающейся по глазам, а не по губам, смотря с полотна.
- Ты разбираешься в живописи?
Услышав вопрос, донесшийся из-за своей спины, Уля вздрогнула и словно очнулась. Оказывается, она настолько засмотрелась на картину, что подошла вплотную к стене, на которой она висела.
- Простите, я задумалась. Не думаю, что я в этом разбираюсь, - девушка повернулась к Ивану Петровичу. – Наверное, мне пора…