Но Северьян в волость не спешил. Остановился на житье у деревенского старосты, продал проезжим цыганам рысаков и тут же, в Прядеиной, купил двух рабочих лошадей. К осени нанял работников, и они ему срубили и поставили большой пятистенный дом. Через два года у Обухова было не только большое хозяйство, дом – полная чаша, но и своя мельница. Новый поселенец богател на глазах.
Уроженец Тамбовщины Никита Шукшин, когда ему сказали, что приехал Обухов из Тамбовской губернии, обрадовался и пошёл к земляку в гости. Но оказалось, что Северьян совсем не знал тамбовских мест. Отвечая на расспросы Никиты, он вконец запутался, а потом сказал, что это отец его был откуда-то из Тамбовской губернии, а сам он там никогда и не бывал.
Но Никита еще до того смекнул: Обухов совсем не тот человек, за которого себя выдаёт. Шукшин, конечно, промолчал – от греха подальше, с такими людьми лучше не связываться.
Многие в Прядеиной слыхали, что недалеко на Сибирском тракте убили богатого купца из Екатеринбурга.
Неизвестные злодеи убили проезжего вместе с кучером и сбросили в ров в лесу возле тракта. Трупы нашли через полгода охотники; опознать убитых не удалось…
"Не северьяновых ли рук то смертоубийство было?" – размышлял Никита, возвращаясь от Обухова. Он вспомнил вдруг, что о своём прошлом тот никому не рассказывал, даже под пьяную лавочку. Да Северьян никогда и не пил допьяна – ни в праздники, ни на помочах.
Жену его в деревне звали Марьюшка-Обушиха. Марьюшка была под стать мужу – такая же нелюдимая и скрытная. Из детей у них выжила только дочь Ольга, остальные умерли в младенчестве. Ольге сравнялось четырнадцать лет; это была рослая, но тронутая умом девка. Ее не смогли приучить даже к самой простой работе, и она целыми днями бегала по деревне босая, растрёпанная и сопливая.
Мельница-ветрянка Обухова стояла на бугре недалеко от усадьбы, и в ветреный день всегда было много помола, да ещё приезжали помольщики из деревни Галишевой. Возле мельницы были коновязи, большой сарай на случай, если пойдёт дождь – чтобы не намочить зерно и смолотую муку, стояла и изба-караулка, где зимой топили печку и заходили погреться мужики-помольщики, которые ждали своей очереди молоть.
Если был хороший ветер, Северьян сутками жил на мельнице. Для хозяйства Обухов нанимал работников, распахал заимку, сеял много хлеба. На заимке были большие мучные амбары: постепенно Обухов стал прикупать зерно и торговать с заводами мукой.
Со временем Обухов в торговых делах мог стать вровень с Елпановым; Северьян уже начал оказывать свой капитал.
Но в прошлом году вышла заминка. В Прядеиной появился бродяга – мужик лет шестидесяти с чёрной с проседью бородой. Он был в лаптях и крестьянском армяке, с крепкой суковатой палкой и котомкой за плечами. Вид бродяга имел приметный: от левого глаза наискось через всю щеку тянулся глубокий шрам. Бродяга пришел со стороны Галишевой.
…Мельница Обухова работала вовсю. У ветряка стояло много подвод. Мужики, у которых очередь молоть была еще далеко, распрягали лошадей и пускали пастись или, оставив их в оглоблях, бросали охапку клевера, а сами, закрыв картузом от мух лицо, дремали на телегах, положив головы на мешки с зерном.
Четверо на завалинке караулки резались в подкидного дурака. Прохожий остановился у крайней избы, снял с плеч котомку и, утирая рукавом пот со лба, подозвал игравших за оградой ребятишек. Те смотрели на незнакомого человека во все глаза. Он попросил пить, и белоголовая девчонка лет шести принесла из избы полный ковш воды. Прохожий долго и жадно пил, потом спросил у ребятишек:
– Где у вас тут живёт Обухов Северьян?
Ребята указали на усадьбу возле мельницы, а один словоохотливый малец объяснил:
– Дяди Северьяна теперь нет дома! Эвон мельница машет крыльями, значит – он там.
Прохожий направился прямо к мельнице.
Один из игравших в подкидного позвал:
– Северьян Васильич, тут тебя спрашивают!
Обухов вышел из мельницы, вытирая руки о фартук.
– Здравствуйте, Северьян Васильевич! Давненько мы с вами не видались…
Прохожий поклонился. Выпрямившись, он с улыбкой продолжал:
– Не признаёте меня? Ну, можно и напомнить, кто я таков!
Обухов изменился в лице. Охрипшим голосом он пробормотал:
– Здравствуйте! Узнал, узнал я вас… Cейчас вот только закрою мельницу, и пойдём ко мне домой…