От колодца к крыльцу шла Ульяна, неся полные ведра.
– Здравствуй, бабуля! Видно, повезет мне сегодня: не успел во двор войти, а ты – навстречу, да с полнехонькими ведрами… Постояльцев-то пускаете?
– Какие уж нынче постояльцы… Пантелея Кузьмича вот уже сорок ден, как похоронили. Соломиюшка одна теперь, как перст, осталась, да я вот, старая, при ней… Так что проезжай-ко, добрый человек! Нет хозяина, нет и постоялого…
Но незваный гость оказался любопытным и словоохотливым.
– Как – похоронили?! А ведь у меня к нему дельце по торговой части было…
– Да ведь убили его, ограбили и убили!
– Вот так дела! А родственники остались у покойного?
– Сказывала ведь тебе: дочка Соломия, несовершенных лет. На похороны-то один брат-старик да племянник из Казани приезжали… Старика опекуном поставить хотели, дак он – ни в какую!
– Кого же опекуном-то поставили?
– Да никого еще нет! Староста из Аргаяша Иван Максимыч, дай Бог ему здоровья, все хлопочет. Он и нас иногда навещает.
– А Соломия где?
– Дома, где ж ей быть? Да вон, кажись, в окно поглядела, рукой махнула, сейчас мигом прибежит!
КУПЕЦ ВТОРОЙ ГИЛЬДИИ
Соломия уже сняла траур, и теперь она, в светлом ситцевом платьице, сбежала с крыльца. Как же она обрадовалась, увидев Семишникова! Взяв из его рук тяжелый саквояж, она повела приехавшего в дом. Вернувшись, сказала Ульяне со значением:
– Это сердечный друг покойного батюшки приехал, надо его принять и угостить, как следует!
Ульяна, ворча втихомолку, пошла на кухню. "Не успели сорок ден миновать, как уж знакомые какие-то появились! Кажись, рано еще гостей-то принимать…".
В вечернем застолье Соломия угощала Семишникова сама. Она так ловила каждый взгляд, каждое слово молодого купца, стараясь предупредить каждое желание…
А наутро аргаяшского старосту разбудил отчаянный стук в ворота.
– Батюшка Иван Максимыч! Ой, беда! Откройте скорее!
– Да кто это там, ты, Ульяна, что ли? – открыл калитку полуодетый встревоженный староста. – Что опять стряслось?
– Да как же, Иван Максимыч, Соломия пропала!
– Как пропала?! Да ты толком расскажи!
– Вчерась приехал на постоялый какой-то проезжающий… Он, антихрист, и увез!
– Что он, ее силой, что ли, взял да увез?
– Да, похоже, как раз по согласию! По всему видать, знакомы они были ране, и любит она его: за столом сидели, дак глаз с него не сводила… Из Москвы вроде он… Купец какой-то… из себя видный, годов двадцати семи-восьми.
…После долгой езды по большим дорогам, ночлегов в почтовых станциях и постоялых дворах Соломия оказалсь в Москве. На окраине у ворот деревянного двухэтажного дома кучер постучал в ворота. Отворил дворник с метлой в руках.
– Алексей Михалыч, здравствуйте! Давно не бывали… Откуда Бог несет?
– Из Казани, – буркнул в ответ Семишников – А ты что-то разговорчив, Авдеич, не пьян ли? Попридержи язык-то, нето как раз в морду получишь! Твое дело – не интересоваться, кто откуда приехал, а двор подмести да лошадей поставить, понял?
Соломия удивилась: такой уважительный со всеми Алексей Михайлович и вдруг так грубо обошелся с дворником…
На крыльцо вышла старуха в старом салопе:
– Пойдем, голубушка, в комнаты, чай, устала с дороги-то!
И добавила доверительно:
– Зови меня Аполлинария Сергеевна, а лучше попросту – тетя Поля. Ты у меня остановишься и будешь пока жить здесь…
Соломия замерла в недоумении. Потом, немного овладев собой, она решилась спросить:
– А разве этот дом – не Алексея Михайловича?
– Нет, голубушка…
– Значит, он привез меня в чей-то чужой дом?!
Старуха не успела ответить Соломии – вошел Семишников.
– Ну, показывай комнату для Соломии, да смотри, чтоб самой лучшей была!
– Бог с тобой, батюшка Алексей Михайлович! Для такой красавицы самая лучшая и приготовлена, только помнишь уговор-то наш? Деньги вперед…
Семишников приложил палец к губам, и старуха осеклась на полуслове. Улучив момент, Семишников со старухой вышли в коридор.
– Ты потом когда за ней придешь-то?
– Пусть пока отдыхает с дороги, отоспится; в баню ее своди, а я послезавтра приду, – вполголоса пообещал Семишников, передавая ей деньги.
Соломия решительно ничего не понимала и чуть не плакала от обиды. Как это? Ведь торопил немедленно уехать, обещал, что они будут венчаться в московском соборе, что будет красивая свадьба… С какой тревогой, с каким нетерпением ждала Соломия Алексея! Она уже давно поняла, что беременна от него, и несказанно обрадовалась, когда увидала, что ее возлюбленный, от которого у нее будет ребенок, не забыл ее, приехал.