Спеша увернуться в сторону от страшных рогов рассвирепевшего буйвола, Пит заставил лошадь сделать пол-оборота, но она оступилась и упала на передние ноги. Пит перелетел через голову лошади и грохнулся на землю.
По дикому, резкому крику, раздавшемуся в эту минуту, Пит догадался, что Гильди попала ногами в берлогу «смеющейся гиены».
Эта гиена часто устраивает себе подземные берлоги, если нет готового уже жилища, например, ямы львиных муравьев.
«Смеющаяся гиена» меньше обыкновенной ростом, но храбрее и гораздо опаснее, поэтому жители Южной Африки и прозвали этот вид гиены «тигро-волком».
Встревоженная лошадью, гиена выскочила из своей полуразрушенной норы и пустилась бежать по прерии, испуская свой неприятный крик, действительно напоминающий хриплый, насмешливый хохот. Она своим криком точно издевалась над несчастьем молодого охотника.
«Я уверен, что Гильди сломала себе ноги, — подумал Пит. — Бедная моя Гильди!.. А сам-то я в каком положении!.. И эта дурацкая гиена еще смеется надо мною!..»
Но, к счастью, лошадь нисколько не пострадала. Однако, испуганная падением и криком гиены, она умчалась куда глаза глядят, оставив молодого человека в самом незавидном положении.
Действительно, положение Пита ван Дорна было прескверное. Он остался без лошади, с разряженным ружьем в руках, один на один с рассвирепевшим буйволом, которому стоило сделать только прыжок, чтобы поднять его на рога.
Роли внезапно переменились — преследователь попал в положение преследуемого. Теперь все шансы были на стороне животного, и отважному молодому охотнику грозила неминуемая гибель.
Пит оглянулся кругом — нигде не было видно никакого убежища. Насколько хватал глаз — во все стороны расстилалась одна бесконечная плоская зеленая равнина. Лишь изредка стояло то одинокое дерево, то маленькая группа кустарников. Впрочем, одно из ближайших деревьев, поразвесистее и погуще других, еще могло служить кое-какою защитою. Укрывшись под ним, можно было, по крайней мере, вновь зарядить ружье.
Молодой человек со всех ног бросился к этому дереву, пользуясь тем, что буйвол, очевидно, собирался с силами и выбирал способ нападения.
Пит с облегчением вздохнул, когда очутился под деревом. Оно разделялось на два толстых ствола, поднимавшихся параллельно на высоту десяти или двенадцати футов над землею. Каждый из этих стволов был настолько крепок, что на нем спокойно можно было сидеть.
Однако радость Пита уменьшилась наполовину, когда вторичный, более внимательный взгляд на дерево убедил его, что это — колючая акация. Взбираться на это дерево не решилась бы и самая смелая обезьяна.
Но Питу не из чего было выбирать, горькая необходимость часто заставляет решаться и на такие подвиги.
Молодому человеку осталось только одно из двух: или попасть на рога буйволу, или исцарапаться, залезая на дерево, острыми иглами. Первое угрожало неизбежною мучительною смертью, второе же неудобство можно пережить.
Пит, не колеблясь, выбрал последнее и храбро стал взбираться на колючий ствол.
Но было уже поздно. В дерево, с противоположной стороны, был нанесен, точно громадным молотом, такой страшный удар, что молодого человека с силою отбросило в сторону, и на несколько мгновений он даже лишился чувств.
Придя в себя, Пит заметил, что он лежит весь в крови. К счастью, серьезных повреждений не оказалось. Все ограничилось сильными царапинами и легкими ушибами. Он приподнялся на локте и оглянулся, К немалому его изумлению, не было видно ни лошади, ни гиены, ни даже буйвола. Лошадь, положим, могла убежать, гиена куда-нибудь спряталась, но буйвол?.. Куда же исчез буйвол? Пит отлично помнил, что животное собиралось броситься на него. Почему же оно не воспользовалось случаем пропороть насквозь своего преследователя, упавшего без чувств? Куда же, в самом деле, девался этот гигант? Не мог же он в несколько минут исчезнуть с плоской равнины, тянувшейся во все стороны до самого горизонта. Если бы он бежал, Пит непременно увидел бы его где-нибудь, но его и след пропал. Не мог же он провалиться сквозь землю!
Глава VII. В ЗАПАДНЕ
Трудно описать изумление Пита ван Дорна и волновавшие его чувства по поводу загадочного исчезновения страшного врага.
Его удивление мало-помалу перешло в суеверный ужас. Он невольно стал спрашивать себя, не во сне ли ему пригрезилось это приключение с буйволом, не преследовал ли он по прерии только призрак, результат его воспаленного воображения.
Но нет! Голова Пита была совершенно ясной. Малейшие подробности происшествия всплывали в его уме в стройном последовательном порядке, без малейших промежутков и скачков. Да и вообще, в данную минуту, как и всегда, мозг его работал вполне нормально. Пит начал искать глазами какую-нибудь возвышенность, откуда он мог бы лучше обозреть окрестность.
Недалеко от места, где он упал, был довольно высокий холмик, образованный муравейником. Пит поднялся на ноги, направился к этому холмику, взобрался на него и принялся тщательно оглядывать всю прерию.
Насколько хватал глаз, не видно было ничего, ровно ничего!
Не мог же буйвол, да еще таких громадных размеров, каким был противник Пита, скрыться в мелком кустарнике! Не мог он и исчезнуть так внезапно из вида. Не мог он также, будучи мстительным и жестоким по самой своей природе, отказать себе в удовольствии отплатить поверженному врагу.
Пит опять начал сомневаться, действительно ли он гнался за буйволом и ранил его тремя пулями.
Протирая глаза и хлопая себя по лбу, он машинально проговорил вслух:
— Да, право, уж не сплю ли я?
Но, точно в ответ на этот вопрос, где-то вблизи него, как будто из-под земли, вдруг донеслось громкое хрипение и мычание.
Звуки эти были настолько характерны, что близость буйвола не могла подлежать сомнению. Вместе с мычанием и хрипением слышался треск дерева, точно его кто-то тряс и старался сломать.
Обернувшись в ту сторону, откуда доносились загадочные звуки, Пит заметил, что колючее дерево раскачивается во все стороны.
«А! — подумал молодой боер. — Это, вероятно, мой милейший буйвол пытается вырвать с корнем дерево. Он, должно быть, воображает, что я сижу на его колючих ветвях, и вот ему вздумалось стряхнуть меня оттуда, как грушу. Толстокожий силач „соображает“, однако, недурно, надо отдать ему справедливость. К счастью, он немного ошибся в расчете, но все-таки нельзя не признать его сообразительности».
Нужно было воспользоваться этим обстоятельством и спастись бегством. Буйвол мог каждую минуту выйти из-за дерева и увидеть своего противника на вершине муравейника. В этом случае молодой охотник несомненно был бы обречен на гибель.
Сообразив это. Пит сбежал с муравейника, но внизу вдруг остановился, вспомнив, что при падении с дерева он выронил из рук свой роер. Не лучше ли отыскать ружье? Удобнее встретить буйвола с оружием в руках, если ему вздумается снова напасть на него, да и жалко ружья. Но с другой стороны, его останавливало соображение: как начать поиски ружья, не привлекая к себе внимание буйвола? Ружье должно находиться около дерева, и идти за ним — значит прямо отдавать себя во власть врага.
«Э! Да пусть будет, что будет! — решил Пит после некоторого раздумья. — Лучше погибнуть, нежели возвратиться к своим без роера… Не доставлю я удовольствия Андрэ смеяться надо мною!.. Да и вообще трудно будет найти оправдание, если я возвращусь без ружья… Охотник, бросающий ружье, — все равно, что дезертировавший и бросивший оружие солдат… Хороший солдат скорее даст себя убить, чем решится выпустить из рук оружие. Если и найдут меня мертвым около моего оружия, меня пожалеют, оплачут, но не будут иметь оснований обвинять в трусости… Достаточно унизительно для меня уже и то, что я лишился лошади… К тому же я сказал, что или убью этого буйвола, или погибну. Я должен сдержать слово, иначе не буду достоин называться сыном Яна ван Дорна!»