Таким образом Валя будет достойна звания своего пионерского отряда. Все ясно, все просто, все хорошо. Но как же все это ужасно!..
Вале хотелось застонать, завертеться волчком на огромной тахте – однако стоило ей пошевелиться, как негромкий храп Алишера становился настороженным. Он стерег ее даже во сне.
Следующий день они почти не виделись. Этот Лев Аллаха, как расшифровывалось его имя (Валя мысленно переиначила – шакал дьявола) уходил по своим преступным делам, а она оставалась одна в квартире, запертая на ключ. Балконная дверь тоже была заперта, а единственное не замурованное окно выходило в серый уличный тупик с редкими прохожими. Валя была уверена: если кричать, никто из них не поднимет головы, разве что найдется старушенция, которой до всего дело – вроде ее Киры Михалны. Но попасть на такую было бы слишком большой удачей.
И еще одна ночь прошла, а на следующее, то самое, утро шакал бегал вокруг нее, суетился, юлил хвостом. Вале хотелось надеть свои старые спортивные брюки с полосками, неизменно служившие ей в походах двенадцать лет, и столь же верную старую ветровку. Но все это осталось дома, в ее бесценной коммуналке, при воспоминании о которой горло перехватывало тугим обручем. Дорогой спортивный костюм, купленный шакалом, оказался на два размера мал. Он недооценил Валю – для него она была меньше, чем на самом деле. Хоть бы он правда ее недооценил!
Шакал опять сходил в магазин и вернулся с новым костюмом, точно таким же, но большего размера. Он даже не попытался обменять старый, просто заплатил второй раз. Конечно, зачем ему мелочиться, если дядя-террорист готовит своему спасителю крупную сумму, чтобы жить как «Алладин с лампой»?
Валя оделась, обула новые кроссовки, повязалась своим, прежним, платочком, который лежал у нее в сумке. Там же валялась нераспакованная пачка анальгина, купленная ею в тот самый день – первый день эпохи Алишера. Все последующее время ее так крутило счастливым вихрем, что не нашлось минуты перетряхнуть сумку. Интересно, удастся ли ей проглотить тайком несколько таблеток перед тем, как ее начнут избивать?..
Появился шакал с походной сумкой через плечо. Он взял Валю под руку, – как она прежде любила опираться на его руку! – вроде бы корректно и сдержанно, но весьма цепко. И всю дорогу до клуба ловил каждое ее движение: как посмотрела, куда повернулась, что подумала. Но он не мог бы определить, решилась она или нет… потому что Валя сама еще этого не знала.
Перед клубом уже стояли ребята со своим барахлишком, уложенным в заранее розданные рюкзаки. Их счастливые мордочки сияли от предвкушения удовольствий. Они не захотят понять Валю, даже если ей удастся выкрикнуть, что конечным пунктом похода является невольничий рынок в Турции, детский сектор. Шакал заглянул в проулок, махнул кому-то рукой – из-за угла медленно выполз, покачивая выпуклыми боками, междугородний автобус с белыми наголовниками на креслах. В глазах провожающей на крыльце старухи вспыхнула благородная гордость…
Автобус произвел впечатление на детей: они притихли, с уважением оглядывая внушительную машину, а потом стали робко подтягиваться к дверям. Шакал словно клещами стиснул Валин локоть, понимая, что в этот последний момент угроза разоблачения с ее стороны особенно велика. Шофер, еще смуглее шакала, выглядывал в окно и корчил детям потешно-одобрительные гримасы. А рядом с ним в кабине сидел человек постарше, тоже смуглый, но предпочитающий себя не афишировать, – не иначе как сам дядя...
Пока оба они находились достаточно далеко, Валя вдруг резко дернулась и завернула держащую ее руку вверх, к лопатке – известный болевой прием самообороны. Не ожидавший подобного шакал согнулся пополам, а она отпрыгнула в сторону и заорала изо всех сил:
- Никто не садится в автобус, это ловушка! Идите все по домам! – и тут же почувствовала, как уже вновь очутившийся рядом шакал начинает ее трясти, раскачивать из стороны в сторону для того, чтобы шмякнуть головой о борт автобуса. Оказывается, мгновенная смерть тоже страшна… да еще как… помогите!!!