- Значит, твоя бабушка влюбилась в артиста, – задумчиво повторил Артур Федорович. – И как же его звали?
- Кого? – глядя исподлобья, уточнил Тимка.
- Ну, артиста, твоего деда.
Тимка замешкался и не ответил. Артур Федорович понимал, что его любопытство в данном случае является непрофессиональным – что изменилось бы, назови мальчик какое-нибудь имя? Оно не имело отношения к психологии, разве что к психологии самого Артура Федоровича. Его размягченное воображение уже нарисовало картину, где он узнавал себя в молодости, когда еще не был привержен своей порочной страсти и гулял, как положено, с девушками. Одна из них после его отъезда родила ребенка – мать Тимки. Соответственно, этот угнетенный и мужественный малыш становится его не опознанным до сих пор внуком.
- Значит, не знаешь, как звали дела? – повторил Артур Федорович. – Но ведь это отец твоей мамы. Мамино отчество ты ведь должен знать!..
- Его маму зовут Ирина Александровна, – снова вмешался Славик.
Значит, Александровна!.. Судьба приняла затеянную Артуром Федоровичем игру, дразнит его слабенькой, почти нереальной надеждой на чудесное обретение внука. Жалко, что он тогда еще не переделал себя в Артура – как ни говори, Артуровна более редкое отчество, оно дало бы лучшие шансы на продолжение игры… Нет, все-таки, пожалуй, не жаль, поскольку Александр – его настоящее имя, данное ему родителями. Мир устал от подмен: лживых слов, суррогатных чувств, нелюбимых профессий, браков по расчету и прочее. Так вот пусть в этот океан лжи упадет капля искренности: старый артист, жаждущий оказаться дедом, не пожалел, что в далекие времена его еще звали настоящим именем. Даже если он никогда не узнает, доводится ли ему внуком этот чудесный мальчик, отважно борющийся со своими трудностями… Потому что Александров в России пруд пруди, и установить личность Тимкиного деда не легче чем отыскать иголку в стогу сена. Или в стогу соломы – ведь ясно, что он цепляется в этой нелепой игре за соломинку…
- Знаете что, мы сейчас, наверно, пойдем, – услышал Артур Федорович голос Славика, соскучившегося от молчанья и безделья. – Мы вообще приходили за сменной обувью. Тимка забыл ее в классе, но я уже нашел!
Славик победоносно поднял над головой мешок с нашитой на него надписью «5А, Лучинин».
Не дожидаясь команды, внутренний компьютер Артура Федоровича моментально включил сигнал поиска, обращенный в глубины памяти. Теперь он проверял своих давних подруг на фамилию, глядящую с детского мешочка для обуви. Не было ли среди них какой Лучининой?
Тимка и Славик потоптались возле стола, но, видя, что психолог точно заснул с открытыми глазами, потихоньку двинулись к выходу. Они шли на цыпочках, боясь его разбудить. Они уже предчувствовали свободу, когда за два шага до двери он – надо же! – все-таки пришел в себя и решил их задержать.
- Стойте, ребята, как же так? Ты ведь мне ничего еще толком не рассказал! – воскликнул он, глядя на Тимку. – Я еще ничего не успел тебе посоветовать…
- В другой раз, – быстро пообещал Славик. – На сегодня мы уже позанимались. Нет, правда, понимаете – нам надо скорее сделать уроки, чтобы пораньше лечь спать, потому что завтра мы идем в поход.
- Мы правда идем, – мягко сказал Тимка, очевидно, заметивший в глазах собеседника огорченное недоверие. Вот ведь какой чуткий мальчик!
- Да что вы говорите!.. В настоящий поход?
Славик гордо выпятил грудь и поглядел на Артура Федоровича со снисходительным превосходством:
- Конечно, в настоящий! Мы пойдем от клуба «Путешественник». Там есть палатки, так что с субботы на воскресенье заночуем. А вернемся только в воскресенье вечером…
- Круто, – одобрил Артур Федорович, употребив словечко, подхваченное им здесь же в школе.
- Вот так. А сегодня нам надо сделать уроки на понедельник, а то Людмила Викторовна обидится. До свидания!
- Погодите, ребята! – остановил их Артур Федорович. – Я желаю вам хорошо сходить в поход, получить много новых впечатлений! Чтобы потом было что вспомнить… А после похода загляните ко мне?