Чей-то труп…
Хотя Трандафил описывал ему дом Копши довольно подробно, Исакович долго еще блуждал по флейшмаркту около греческой церкви.
И отчетливо сознавал: все то, что до сих пор было в его жизни ясным, надежным и знакомым, миновало навсегда. Отныне его дни будут проходить как во сне. Нашелся наконец и дом Копши — седьмой от греческой церкви. На входную дверь падала тень этого высящегося неподалеку храма. И стоя так, на мрачной пустынной и узкой улочке, Павел при свете фонаря долго смотрел на свою тень.
Только она неизменно сопровождала его на всем пути, подобно воспоминанию об умершей жене.
Исакович в ту минуту был спокоен и хладнокровен.
Он бывал неловок только в обществе женщин и родичей, поскольку заботился об их благополучии, но, оставаясь один, превращался в храбреца, в настоящего рубаку: у него была длинная рука и ему не надо было думать о детях. Он не растерялся бы и не струсил, если бы на этой узкой улочке встретил вдруг солдат городской стражи и они малость погонялись бы друг за дружкой в темноте.
Исакович понимал, что Копша, быть может, не захочет ему помочь, и кто знает, удастся ли ему, Павлу, даже попав в Вену, добраться до Бестужева, но он верил в свою счастливую утреннюю звезду.
И спокойно постучал в дверь эфесом сабли.
Дом Копши ничем особенно не отличался от соседних домов этой части города, которая в то время была настоящим лабиринтом узких улочек и переулков, застроенных четырехэтажными домами, где жил торговый люд, но где таилось немало игорных притонов, трактиров и борделей и где почти каждая квартира имела два выхода.
Рядом с дверью была огромная застекленная дорогим стеклом витрина, где на красном бархате днем были выставлены талеры, французские луидоры и венецианские дукаты — на обозрение прохожим, нищим и ворам. На ночь витрину закрывали железной шторой. Мраморный вход был тоже забран решетками.
Прошло немало времени, прежде чем появился лакей. Исакович сказал ему, что приехал от Трандафила из Буды и хочет видеть своего родича Копшу. Лакей повторил его слова и попросил Павла подождать. Спустя четверть часа на пороге вместе с лакеем появился молодой человек в черном костюме, какие обычно носили в то время в Вене мелкие чиновники и купцы низшей гильдии. При свете фонаря Исакович увидел его широкие, ощетинившиеся брови, черные глаза и большой, точно у ворона, нос, на котором сидели очки. Молодой человек поглядывал на него недоверчиво.
Повторив все уже сказанное лакею, Павел добавил, что у его родственника должна храниться немалая сумма денег, которую он, Исакович, переслал сюда из Венгрии через достопочтенного Ракосавлевича.
Выслушав все это, молодой человек засмеялся и пригласил Павла в дом.
Смеялся так, будто икал.
Исаковича повели вниз по лестнице в контору, в освещенный канделябрами подвал. Тут все блестело чистотой, на столах стояли какие-то стеклянные сосуды и лежали книги, на стенах висели карты, и Павлу вдруг почудилось, будто он опять в Гране, в аптеке Гернгутера.
У одного из канделябров на трехногом табурете сидел пожилой человек невысокого роста и натягивал на голову снятый на ночь парик. Не вставая, он повернулся к Павлу и уставился на него сквозь очки, потом спросил, кто он и зачем пожаловал в такое позднее время.
Павел повторил все то, что уже прежде сказал лакею и молодому человеку, и добавил, что ему хотелось бы поговорить с господином банкиром наедине. Лакей вышел, закрыл за собою дверь, но сквозь стекла стал смотреть на оставшихся в комнате. Павел с недоверием покосился на молодого человека в черном костюме.
Старичок сказал, что он и есть Копша, а это господин Анастас Агагияниян, от которого у него нет секретов. И пусть его присутствие нисколько не тревожит господина капитана. В торговых делах, как и в религии, все зиждется на доверии.
Молодой человек с очень бледным лицом и очень густой, черной бородой засмеялся, и его смех опять напомнил икоту.
Павел молча быстрым взглядом окинул Копшу. Банкир походил на старого козла, лицо у него было желтое, как у человека с больной печенью, и неприятно набрякшее, точно он тужился, сидя на стульчаке. «Так вот он каков, наш знаменитый венский родственник», — подумал Павел и напомнил Копше, что они переписывались, хотя лично знакомы не были. Однако банкир хорошо знает своего родича и его, Павла, отчима, командира полка Вука Исаковича, сейчас уже старика инвалида, проживающего в Среме. И, конечно, помнит двоюродного брата Павла — Юрата, который посетил господина Копшу, когда приезжал в Вену. И, несомненно, получил талеры, которые пересланы сюда через господина Ракосавлевича для него, Павла Исаковича-Вуковича. Копша оживился, сказал, что с деньгами все в полном порядке, потом, словно что-то вспомнив, поднялся с табурета, подошел к Павлу, обнял его и спросил, где он поселился в Вене и по какому делу пожаловал. Нехорошо, что родственники так внезапно, даже не предупредив, приходят к нему. Ведь только случайно гость застал его еще на ногах. Ночь создана для того, чтобы люди отдыхали.