Вот только куда заходил Павел во время своих прогулок?
Исакович прибыл в Грац из Марбурга в упомянутый день, когда на землю уже спускались сумерки. Зажигались фонари.
Стоя у окна в доме вышеупомянутого торговца скобяными товарами, Павел смотрел на постепенно утопавший во мраке, пересеченный рекою город. Еще были видны островерхие крыши домов, колокольни барочных церквей, но не они привлекали взгляд капитана. И не возвышавшиеся вдали штирийские Альпы. Все, что интересовало Павла в Граце, находилось на той стороне реки, на горе, которая называлась Шлосберг, где была знаменитая тюрьма того времени — каземат, куда из венского Нейштадта были переброшены славонские офицеры — его земляки, работавшие в пользу русских. Конференц-секретарь графа Кейзерлинга Волков дал согласие на просьбу Исаковича провести ночь в Граце и поглядеть на Шлосберг, о котором они поговорят после возвращения его в Вену. Кейзерлинга об этом они не поставили в известность.
Договорились также и о том, что, если в Граце с Исаковичем что-нибудь случится, русское посольство умывает, подобно Пилату, руки. Официально Волков дал согласие только на встречу с Клейнштетером.
Все прочее надо было согласовать с Агагиянияном. Он, сказал Волков, эксперт по части серпов и кос. Клейнштетер его очень ценит.
Таким образом, прибыв в Грац, капитан Исакович решил, что умнее всего в первый вечер никуда из дома не выходить. И уселся у окна в белой рубашке и с трубкой, чтобы с улицы можно было его легко увидеть.
Напротив, под крытыми воротами, на треногом табурете сидел сапожник и забивал в подметки гвозди. А на втором этаже того же дома напротив, в окне, среди цветов, то и дело показывалась молодая женщина. И тот, и другая с любопытством поглядывали на приехавшего к соседу гостя. Однако, когда молодая женщина стала ему улыбаться, Исакович отошел от окна.
К тому же узенькая улочка между домами вскоре скрылась во мраке.
Исаковичу отвели огромную угольную комнату с фонарем, какие в ту пору были всюду в моде. По-французски это называлось: «fenêtre en rotonde», а по-немецки: «Spion».
Это был застекленный выступ в стене, откуда можно было видеть, кто куда идет и кто откуда приходит.
Клейнштетер не беспокоил Павла.
Это был пожилой человек — розовощекий, большеголовый. Лицо у него, как у всех скобяных и кузнечных дел мастеров, было красное, обожженное, носатое, с щетинистой бородкой и налитыми кровью глазами. И хотя Клейнштетер был человек состоятельный, он целыми днями работал у горна в кожаном картузе и в огромных, сдвинутых на лоб очках, которые никогда не снимал, но которыми никогда и не пользовался.
Хозяин сказал Павлу, что он может хорошо отдохнуть, никто ему досаждать не станет, он даже не познакомил его с семьей.
Ждет он его-де уже давно.
Ему писал о приезде Исаковича его благородие Анастас!
Судя по всему, русские, видимо, не знали, что Клейнштетер дает сведения полиции о своих клиентах. Его адрес дан был Павлу как вполне надежный.
Однако и полицмейстер Шрам, похоже, не был осведомлен обо всем, чем занимался капитан, поселившийся в доме торговца.
Либо Клейнштетер не видел и не знал, куда капитан каждый день отправляется на прогулку, либо не хотел этого видеть.
Назавтра, разгуливая по городу, Павел частенько сворачивал в улицы, ведущие к горе, где высилась крепость с казематами и тюрьмой. Правда, днем он работал, интереса ради, в кузнице, раздувая мехи, но уже на второй вечер, гуляя, поднялся на Шлосберг. Клейнштетер в честь своего гостя самолично выковал в тот день серп и косу, какие ему заказали русские.
Потом они весело пообедали.
А после обеда Клейнштетер дал капитану провожатого, чтобы тот поводил его по Грацу и показал церкви.
Исакович с первого же дня заметил, что за ним неотступно следуют сыщики. Когда он выходил со своим провожатым из церкви или из пивной, они ждали его на углах.
Сыщиков было трое.
Все они были прилично одеты и внешне не похожи друг на друга, но у всех троих в руке был хлыст из воловьих жил. Когда Павел проходил мимо, они прижимались к стене и смотрели на него горящими глазами. Однако спустя два-три часа им надоедало шататься по городу.
Когда Исакович заходил в пивную, один из сыщиков оставался стоять у двери.
На улице его ждал и провожатый. Наконец в одном из трактиров Павел зашел в комнату хозяйки, из нее он вышел черным ходом в сад, а там уж, шагая через рощи, не трудно было разыскать дорогу на Шлосберг. На вершине горы в вечерних сумерках чернела крепость, где находилась известная в ту пору тюрьма.