Хотя Исаковичи, подобно другим своим соплеменникам, тоже покупали в Темишваре венскую мебель, однако на обстановку в доме Божича Павел поглядывал с презрением. Все тут было какое-то кривоногое. На столе с четырьмя чубуками стояла ваза с цветами, таких ваз Павел тоже никогда не видел. В углу красовался мраморный камин с серебряными решетками. Но больше всего поражала стена, обитая кожей с тиснеными птицами, фруктами и цветами, инкрустированными перламутром.
Капитан Исакович нахмурился.
Их домишки в Хртковицах, в Среме смотрели в лес, над очагом висел медный котел, а в окна его дома в Темишваре заглядывали кусты дикого орешника, выходили они к конюшне.
Правда, жены, сенаторские дочери, заставляли их ночевать в комнатах, но Исаковичи при первой же возможности спали под открытым небом, под навесом, на лежанке или колоде.
Юрат обычно говорил, что когда он спит с женой, ему снится, будто он задыхается в перьях.
Гусар оставил Павла сидеть в венской гостиной и ждать хозяев.
Комнаты в доме располагались анфиладой. Когда наконец двери отворились, Павел увидел не Божича, а церемонно вплывающую Евдокию.
Она была очень хороша в черном шуршащем шелковом кринолине с желтым поясом и открытой грудью, еще краше, чем шесть недель тому назад. Ее большие глаза лихорадочно блестели.
Павел внезапно почувствовал нежность к этой женщине, ему захотелось ее обнять.
Ведь она его жена!
Но она вырвалась, язвительно заметив: вероятно, капитану известно, что в доме она не одна. Божич в школе верховой езды графа Парри, неподалеку отсюда, и каждую минуту может вернуться. Пусть капитан сядет и объяснит, почему он уехал из Вены не простившись и почему вдруг опять здесь появился. Где он был и почему не дал о себе знать, если не ради нее, то хотя бы ради приличия. В чужом доме она случайно узнает о его отъезде, а потом и о возвращении.
— Я искала вас в трактире, — добавила она тише. — У вас манеры кучера.
Все было испорчено.
Исакович обиженно заметил, что от него мало что зависит.
Он солдат, а приказ есть приказ, никто у него не спрашивает, хочет он ехать или нет и когда думает возвращаться. А раз так, то не лучше ли бежать без оглядки. Зачем казниться, если ничего изменить нельзя?
В его семье, отозвалась на это Евдокия, должно быть, странные понятия о любви и женщине. Видимо, капитан, как ей говорила Фемка, привык лишь к романам с горничными.
Евдокия сказала: «К кухарочьей любви!»
Исакович вспылил, но, овладев собой, с грустью пояснил, что ездил он по делам военного свойства. Был в Митровице. Потом в Граце. И при всем желании отложить поездку не мог.
— Я слышал, что Божича освободили и он вернулся домой. Потому и не хотел мешать семейному счастью и радости.
— Я поехала бы с тобой, пусть даже и по служебным делам, если бы ты дал мне знать, когда едешь. Я с радостью провела бы день-другой в Граце, хотя никогда там не была и не собиралась быть. Тем более, что в Вуковаре у меня живет тетка, госпожа Ракич. Я так надеялась, что это лето станет самым прекрасным во всей моей жизни, а ты превратил его в ад, в бессонные ночи и позор. Теперь я знаю, что значит обмануться в своих надеждах.
И она язвительно добавила:
— А все-таки я добилась в Визельбурге того, чего хотела!
Исакович, пытаясь ее образумить, сказал, что ездил секретно.
Но она лишь зло заметила, что многие офицеры ездят секретно и это не мешает любимым их сопровождать. Она бы тоже поехала секретно.
Тут Исаковичу почему-то взбрело в голову сказать, что послали его неожиданно, расходы предстояли большие. А он, откровенно говоря, в ту пору был не при деньгах. Не имел даже времени толком собраться.
Но и на это г-жа Божич сердито возразила:
— Нельзя таить подобные вещи от тех, кого связывают узы любви. Я с удовольствием пополнила бы ваш кошелек, капитан!
Исакович вскочил:
— Хватит об этом!
Он пришел к Божичу объясниться, так как не намерен скрывать случившееся.
Если она уверена в своих чувствах, пусть вернется к отцу.
Как только он узнает, что она оставила мужа, он приедет за ней.
Он никогда не бросит ее с ребенком под сердцем.
Правила чести не позволят ему так поступить.
Евдокия испуганно поднялась и, тяжело дыша, стала умолять его молчать и ни в коем случае ничего не говорить Божичу. Напротив, она надеется, что он будет свято хранить их тайну. Если же со временем она и решится на это, она сама знает, что сказать мужу, но покуда еще рано. Сейчас она не может оставить Божича.