Кордел дал отмашку моему преподавателю продолжать занятие, а сам подхватил Литту под локоток и вывел бесовку из класса.
Я проводила взглядом удалившуюся парочку и задумчиво посмотрела на своего учителя.
- После того как нас свяжут, я буду иметь хоть какое-нибудь право на личную жизнь? Семью, детей?
Пожилой чертан прочистил горло и, избегая смотреть мне в глаза, ответил:
- Семью - нет, связанные не имеют права на семью, это слишком отвлекает. А дети возможны только до ритуала, после него твоя жизнь принадлежит только арессе Литте, если именно она станет женой кронпринца. И родившихся у тебя детей ты отдашь на воспитание своим партнерам.
- Удивительно, что я не вижу очереди из магов жизни, мечтающих записаться в сохраняющие - дабы оберегать здоровье императорской семьи. Ведь такие великолепные условия еще поискать надо! - разозлилась я, но чертан только опустил глаза и, никак не реагируя на мой сарказм, приказал:
- А теперь попробуй построить круговой щит.
Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться, кивнула и сосредоточилась.
Шаррей не Шаррей, но моё время пришло. Осталось узнать координаты Таира или Земли. Их знает ар Лиан, Дари и Ярто, а еще - Кордел. Вопрос на миллион долларов - как вызнать у них нужную мне информацию?
Той же ночью, во сне, в любимом облике крылатой валькирии, я вознеслась высоко в небо и окинула взглядом планету, которая, - во сне я понимала это с кристальной ясностью, неразделимо связанна со своей веей. Со мной. Перед моим взором сочная зелень лесов перемежалась золотом полей с колосившимися злаками, аквамарин озер и рек сменяла бирюза морей, охватывающих континенты. Планета радостно улыбалась мне мерцающей над горизонтом радугой и кокетливо подмигивала блеском заснеженных вершин, искрящихся на свету. «Смотри - я прекрасна!» - пела Арвея птичьим многоголосием. «Пойми: я - это ты!» - шептала она мне на ухо нежным бризом восточного ветра. «Вглядись: ты - суть моей души!» - заглядывала она мне в глаза отраженным в лесном озере моим ликом. Во сне, я знала, что для меня, веи Арвеи, нет ничего невозможного в этом прекрасном мире, нет ничего неосуществимого для вернувшейся души мира. За исключением одного - сами дети Арвеи более не слышали голос своего мира, как не чувствовали они и связи с человеческим воплощением частички души своего мира. Некогда утратив последнюю вею, а с нею - и возможность общения со своими отдалившимися от природы детьми, Арвея могла теперь влиять на чертанов только опосредованно. Современные арвейцы верили, что выросли из дремучих заблуждений, в которых пребывали их далекие предки, забыли, что некогда все было иначе, не помнили, что некогда пытались вернуть свою ушедшую вею не потому, что считали это оскорблением своему роду, но потому что знали - без веи их раса утратит единство с миром, отдалится от того, что вело их веками вперед, лишится связующей нити с праматерью расы.
Слезы сострадания наполнили мои глаза и закапали с высоты на землю, разбиваясь на маленькие, наполненный радужным светом камушки. Сердце моё наводнила светлая грусть, ибо, в тот миг во сне, я беззаветно любила Арвею и сокрушалась о случившемся с ней. И душа моя наполнилась печалью, ибо именно моя пра-пра-пра некогда нарушила гармонию, царившую в этом мире.
Утром, завтракая в неожиданном одиночестве в небольшом зале, прилегавшем к кухне Обители, я пыталась проанализировать свое сновидение. Половина эмоций была столь странной, что я заподозрила Арвею в тонком манипулировании моим сознанием. А, может, она просто так общалась со мной, и я элементарно поддалась на все эти сопереживания. Ведь, действительно, - печальная же история.
- Пойми, - тихонько говорила я ей, ловко натыкая на трехзубую вилку кусочек белого мяса и макая его в пряную подливку, - я бы с удовольствием осталась, мне тут интересно, я хотела бы попутешествовать, поучиться магии, узнать людей, то есть аврейцев, получше. Но ты же знаешь, в каких рабских условиях они собираются меня держать!
Арвея не отзывалась, но - уверена! - она меня прекрасно слышала и ощущала мои эмоции.
- Даже если все узнают, что я - вея... Вон вар Ториус Дарьян решил просто посадить меня на короткий поводок. А его брат, который до этого чуть меня ни на руках носил, - вея то, вея сё, - не сказал ни слова! Ведь главное - что? Слава своего Дома. Политика. А вея - это как легенда из далекого прошлого - вроде и круто, но все прекрасно без нее жили и дальше проживут.
Я прислушалась, ожидая хоть какого отклика, но Арвея упорно молчала. Ну, а что, собственно, она могла возразить?
- А эта Литта? - перешла я к своей последней обиде. - Как тебе понравится, если твою вею станут использовать как батарейку? Посадят на рабский поводок. Ведь жизнь будущей императрицы куда важнее, чем какой-то почти вымершей «души мира».