Меня перестали воспринимать как диковинную птицу, но вокруг теперь постоянно околачивалось несколько арвейцев. Сначала я не придала этому значения, потом поняла, - меня пасут. Чертаны постоянно менялись, но совершенно не скрывались, и это напрягало: почему? Не доверяют мне? А потом, случайно подслушав разговор уже знакомого мне Ласа с парой его сослуживцев, узнала, что меня просто ненавязчиво охраняют - ибо заполучить в корпус мага жизни никто и никогда и не надеялся. Привилегия получать услуги мага подобного уровня принадлежала только императорской семье и удачливым главам нескольким древних Домов. Я даже растрогалась - на Таире того отношения к себе я никогда не видела, ну да и маги жизни там редкостью не были. А тут все иначе. Если бы не вмешивающийся во все император, подумала бы об улетной карьере на Арвее. Или устроить бы им культурный обмен с Таиром - сюда - врачей, туда...
Тут я застопорилась. А что Арвея может предложить Таиру? Что они вообще экспортируют? Вот бы Шаррей, наконец появился - он точно знает, чем Арвея торгует с другими мирами.
Но пропавший возлюбленный продолжал отсутствовать, и я решилась - послала вестника ар Ириду - магу, обучавшему меня охранным щитам в Обителе Дома Разящих. Чертан ответил, что он ар Шаррея все эти дни в Обители не видел, и я убедилась, что была права: наверняка, - командировка. Но что, если он не успеет вернуться до отправки Корпуса на Терру?
Сорвав с куста листок, засунула его в рот, подивившись, что он и по вкусу напоминает лаврушку, и продолжила наблюдала за тренировавшимися чертанами. Сегодня меня освободили от тренировок - воины отрабатывали контактный бой и мне среди них делать было нечего. Через несколько дней мы покидали базу, уходили через портал на Землю. Выбора остаться на Арвее или идти вместе с Корпусом у меня, естественно, не было. А Шаррей так и появился. И я решила отправить ему послание, но не вестника, нет. Сказку. Прощальную сказку о чувствах случайно попавшей в сложные обстоятельства девушки, встретившую прекрасного принца, спасшего её.
Девушка умела превращаться в сказочную птицу, и жадные арвейцы посадили ее в клетку, чтобы пойманная сладкоголосая услаждала их слух чарующим пением, излечивавшим раны. Принц влюбился в сказочную деву-птицу, а она, в ответ, отдала ему своё сердце. И тогда принц нашел способ, как освободить возлюбленную из неволи, как вырвать ее из лап волшебника, пленившего её. Девушка выбралась из заточения, сбежала и спряталась, но принца услали в дальние края искать ей достойную замену и, пока он бродил по свету, девушку вынудили перебраться в далекий небесный замок, чтобы никогда больше не пела она на Арвее и не смущала сердца ее жителей своим голосом и непослушанием.
Вот такая сказочка. Я нашла под кустом, где сидела, оброненное птичье перо и украсила его припрятанными до поры Слезами Веи, и наложила на кристаллы своё послание, превратив обычное белое перышко в сверкающую драгоценностями памятку. А затем с легкостью упрятала перо в иллюзию небольшой птицы, отметив про себя, что обучение в Обители не прошло для меня даром. А потом запустила свою сказку в небо, заколдовав несущую ее пернатую на поиск Шаррея. Теперь она не успокоится, пока не найдет моего арвейца. А когда это случится - опустится ему в руки и исчезнет, оставив только перышко-артефакт с записанным посланием. А вот потом - если Шаррей захочет, - он сможет найти мага, создавшего артефакт, - перо укажет ему путь ко мне.
Птица взметнулась в небо, описала круг, определяясь с направлением, и стремительно полетела к видневшимся вдали горам.
- Прощай, Шаррей!
Да. А ведь хотелось сказать совсем другое:
- Найди меня, Шаррей!
Я со вздохом поднялась и пошла в свой домик - надо готовиться отъезду и, заодно, как следует продумать, что же я стану делать, когда попаду на родную планету. Нет, правда, не президенту же звонить:
- На Землю вторглись инопланетяне. С рогами, похожи на чертей, ищут вею - потомка жрицы, сбежавшей с драконом.
Ага... Хорошо, если просто пьяной или сумасшедшей объявят.
Поднялась, отряхнула прилипшую траву с форменных штанов и уже собралась было уходить, но увидела лихо подруливший к тренировочному полю эллипсоид, из которого неторопливо выбрался незнакомый арвеец. Суровый тип среднего возраста, подтянутый, жесткий и звенящий, как высококачественный клинок, закаленный в горниле сталеплавильной печи. Аккуратная, без пятнышка и лишней складочки военная форма. Светлые, словно выцветшие глаза, цепко обежавшие все вокруг, твердо сжатые губы, квадратный подбородок и грозно выпрямленные рога. Незнакомец вызывал опасение и желание убраться подальше. От него словно растекалось ощущение опасности и чего неправильного, ущербного и в то же время пугающе-угрожающего.