Черкасов сунул письмо в карман, пошел за дневальным. Но по-прежнему плохо воспринимал то, что происходило вокруг него. Все тянул руку к карману, теребил листок.
Взвод направился в харцызскую школу. Перед собравшимися выступил комиссар батальона. Пока он говорил, Павел украдкой вытащил письмо.
«Ровно через месяц после твоего отъезда в наш двор упала фашистская бомба, как раз возле Коли…»
— Ты что? — Толя Романовский вглядывался в смертельно побелевшее лицо друга. Губы серые, вздрагивают. — Тебе плохо?
Заметил письмо, взял его, пробежал глазами.
— Ну! — потребовал Павел.
— Брат твой… Бомба…
— Ну!
— Насмерть…
А ведь ничего, казалось, в мире не изменилось. Те же друзья возле Павла Черкасова, тот же комиссар призывает бить врагов. Да уж он, Павел, покажет этим врагам! Никогда такой жгучей ненависти не ощущал… Прямо печет внутри, прожигает гимнастерку насквозь. Коля, брат, вместе в школу бегали… Нет, никакой пощады фашистам от Павла Черкасова не будет! За все с ними расплатится: за мать свою бедную, за собственное детство, оборванное войной, за брата Колю…
С дрожью в голосе выговаривал он слова присяги. Клянется. Клянется. Клянется!
Обычно извещений о смерти ждут с передовой, а тут на фронт пришла похоронная.
Глава четвертая
Зарево над горизонтом не угасало всю ночь. Гремело совсем близко. И всю ночь подразделения комсомольского полка выполняли боевое задание: оборудовали запасные рубежи обороны, создавали перед ними минные поля. Утром вражеская артиллерия стала доставать.
— Клавдия Васильевна, идите в укрытие! — волновался Федор Наумович Белоконь.
Молодая женщина с санитарной сумкой через плечо бесстрашно сновала по полю, будто не осколки снарядов жужжали над головой, а докучливые осы. Понимала, что комбат хочет уберечь ее. Но она — врач. Если стреляют, значит, будут раненые.
И они появились. То здесь вскрикнет и упадет молодой боец, будто споткнется, то там. Раненые нуждались в помощи, их надо было уносить отсюда.
Бой нарастал. Саперы продолжали углублять окопы и траншеи, а пехотинцы уже были рядом. Павел Черкасов ожесточенно долбил киркой кремнистый грунт. После каждого удара сыпались искры.
— Передохни, Павло! — крикнул Толя Романовский, орудуя лопатой.
Но Павел не выпустил из рук кирку, напротив, еще энергичнее заработал ею. Да и как отдохнешь при таком пронизывающем ветре? Остановишься — под гимнастерку забирается, грудь холодит.
Появился командир взвода. Принес противотанковые мины.
— Черкасов! Романовский! Черников! Сюда! Вот, приспособьте перед окопами, протяните привязанные к ним шнуры, замаскируйте травой и наблюдайте. Как пойдут танки, сразу тяните мину под гусеницу, поняли?
— Здорово! — обрадовался Романовский. — Кочующие «сюрпризы»!
Из-за холмов послышался танковый гул. Пыхтя, словно страдая одышкой, бронированные чудовища ползли, и рубчатый след тянулся за ними по донецкой земле.
Было ли страшно Черкасову? Конечно, когда ты незащищен, а на тебя надвигается надежно укрытый со всех сторон враг, тут становится немного не по себе… Но ведь этот враг коверкает твою родную землю. Он ранил твоих товарищей. Убил брата. Вот оно, письмо, в кармане гимнастерки. «Уходя, ты наказывал брату: Николай, береги маму. А он и себя не сберег… От немецкой бомбы погиб…»
После этого бояться их, фашистов проклятых! Не дождутся.
Показался первый танк. Мрачно сверкнули черные кресты с белой окантовкой. Орудие выбросило сноп рыжего пламени. И тогда Павел привстал, швырнул связку гранат. Взрыв! Танк закружился над ухабом, роняя с катков рваную гусеницу, похожую на змею, порубленную клинком.
Романовский тоже бросил гранаты — поджег вторую вражескую машину. Потом задымил третий танк. А из дыма и пыли выползали все новые и новые громыхающие чудовища, и, казалось, не будет им конца. Один за другим, один за другим…
Противник заходил во фланг, угрожал полку истреблением. Бойцы забрасывали немецкие танки бутылками с горючей смесью, но боевые машины все шли и шли. Анатолий Панасюк, Виктор Мазепа, Петр Король, Степан Чумаков, Саша Мартынов, Борис Черников, Сергей Иванов — все они гранатами и пулеметными очередями из последних сил сдерживали напор гитлеровцев.
Черкасов выжидал, взяв очередной танк на прицел. Вот машина приблизилась, ее штыревая антенна чутко качнулась. И тут же отскочила, словно срезанная ветка, танк запылал. Не подвела голубушка, дисковая мина! Точно сработала.