Василий Костенко выступил на митинге. То и дело одергивая рубашку военного покроя и заметно волнуясь, так, что на щеках выступали красные пятна, он говорил:
— Комсомол есть и будет первым помощником партии. Еще в канун Великого Октября, решая вопрос о вооруженном восстании, партия приняла резолюцию, предложенную Лениным, о создании молодежной организации. А на третьем съезде комсомола Владимир Ильич призывал молодежь учиться коммунизму… Сейчас мы с вами учимся побеждать врагов нашей социалистической Родины. Вы, комсомольцы бригады, делаете это успешно. И я хочу вручить вам почетные грамоты по поручению ЦК ВЛКСМ.
Грамоты получили многие. Коля Клец и Федя Хилько, Илюша Холодов и Таня Мигель, Степа Чумаков и Коля Моргун… Комсомольский вожак Холодов от имени всех комсомольцев поблагодарил гостей. А Кушкис, придерживая Красное Знамя, напомнил исторические слова из обращения шестого съезда РКСМ к молодежи страны:
— Принимая имя Ленина, комсомольцы дали клятву, навеки вписав ее в летопись ВЛКСМ: «Какие бы препятствия на нашем пути ни стояли, каких бы жертв от нас ни требовали, мы выполним все эти задачи, мы не уроним знамени Ленина».
И он обратился к своим комсомольцам:
— Ну как, не уроним, товарищи?
— Не уроним! — прокатилось по рядам. Целый строй откликнулся, как один человек.
— Клянемся пронести его до последнего рубежа победного пути?
И снова будто единый вздох:
— Клянемся!
Оккупанты откатывались на запад из-под Москвы по знаменито-печальной для чужеземцев смоленской дороге. Советские войска, наступающие со стороны Тулы, прижали противника к Спас-Деменску. И скоро 10-я гвардейская армия ринулась на Ельню.
Сверху гвардейцев прикрывали наши краснозвездные самолеты. Спереди — танки. Стрелки за танковой броней чувствовали себя как за каменной стеной. Но самим танкистам приходилось туго — вокруг расстилались минные поля противника. То одна, то другая боевая машина останавливалась. Тут минные разведчики комсомольской бригады были незаменимы. С помощью умных приборов обнаруживали снаряды, выкапывали их, как земляные орехи. Обильные урожаи снимали.
На подступах к высоте с отметкой 227,2, южнее села Барабаново — сплошные минные питомники. Командир второго батальона Блажко увеличил число минных разградителей. И все равно еле управлялись.
— Во что бы то ни стало обеспечьте танкистам проходы, — приказал Блажко старшему лейтенанту Новоселову.
Подброшенные к местам танкового прорыва саперы пустили в ход все свои инструменты. Под непрекращающимся вражеским огнем, прижимаясь к земле, набитой минами, работали Мымриков, Приходько, Барлит и Максимчук. Опасные заряды они вылущивали, словно орехи. Сколько же их тут!
— Будто черт насеял, — ворчал Хилько, переползая от одной находки к другой.
Встречались противопехотные и противотанковые, нажимного и натяжного действия. Зацепишься за любую — впрах разнесет. Но Федя Хилько гибкий, как вьюн, легкий и быстрый. Ни одной пули за ним не угнаться. А с минами он расправляется, словно играючи.
С высоты палили из всех видов немецкого оружия. Били по роте, действующей впереди, так, что сердце у Блажко мучительно сжималось. «Только бы ни в кого не попали».
Но вот на его глазах один сапер слегка приподнялся и сразу же неловко завалился на бок. «Николай Барлит, виртуоз минного дела, — пронеслось в голове Блажко. — Неужели ранен?»
Сержант Барлит истекал кровью. Приходько потащил было его в безопасное место, но тот запротестовал:
— Не надо! Перевяжи здесь. Не могу же я бросить своих людей…
Гитлеровцы стали доставать из орудий по танкам. Произошла заминка.
— Спасайте наши танки! — просил командир 248-го танкового полка командира второго батальона саперов. — Нам же так не сдвинуться с места!
Блажко и сам понимал: у танкистов единственный путь — вперед. Повернуть обратно, значит, подставить под удар наиболее уязвимую часть боевой машины — моторную группу. В таких условиях это очень опасно.
— Старший лейтенант Новоселов, усильте команды саперов! — скомандовал Блажко. — Взгляните, вон там головной застрял.
Уже ранили Максимчука, еще кого-то. Раненые оставались на местах. Неожиданно огневые точки противника на склоне высоты смолкли. Это старший сержант Галкин заставил замолчать их. Он занял удобную возвышенность и ударил по врагу короткими очередями.