— Сергей, берегись! — крикнул Ваня Громак.
Обернулся тот и чуть не наткнулся на дуло пистолета. Гитлеровец прищурил один глаз, спустил курок. Пуля скользнула по щитку на груди Иванчикова.
Тяжеловесный «вальтер» выпал из рук ошеломленного немца. Он бессмысленно таращился, голова его запрокидывалась к небу.
— О-о!
Фуражка с эмблемой хищника покатилась под уклон.
Саперы рвали вражеские укрепления. Блокировали доты. Сметали заграждения. До Матвеевщины — рукой подать. Но подступиться к ней не просто: там рокочут автоматы, мелькают немецкие каски. Рота, которую вел Хорунженко, оказалась в затруднительном положении.
— Третья, короткой перебежкой! — подал он команду. — Михайленко, поддержать с фланга.
Николай Михайленко устроился с пулеметом у бугра, нажал на спуск. Длинными очередями он сбивал врагов, короткими доканчивал их.
Рота сблизилась с противником. Началась рукопашная. А Хорунженко хлопнул по плечу своего пулеметчика.
— Ай да молодец! Не запорожец, часом?
— Запорожец, товарищ капитан. Из Константиновки.
— Здорово действовал.
Неожиданно обнаружилось, что исчез пулеметчик Свешников. Где бы ему быть? Хорунженко встревоженно огляделся. Что такое? Группа немецких солдат и офицеров с поднятыми руками. Стоят, не шелохнутся. А Свешников за пулеметом лежит, глаз не спускает с капитулирующих. Много он немцев уложил. Хотели в плен его взять, да пришлось самим сдаваться.
Четырнадцать гитлеровцев разоружили Чумаков, Белоусов, Кузьменко и Маматкаримов, девятнадцать — Драган и Гриценко. Не отстали от них Калашников, Кривонос и Мельников. Громак несколько точек огневых ликвидировал, до дюжины фашистов застрелил. Четыре огневые точки заставили замолчать Барлит и Проценко. Смаилов, так тот расправился со всеми, кто обслуживал шестиствольный миномет, офицера пленного привел.
Высоту 244,3 и деревню Матвеевщина взяли с ходу. Очистили путь к Ельне.
Но было о чем горевать комсомольцам — погиб их жизнерадостный замполит Хорунженко. Подняли его и понесли в тихий уголок. Прибежали Холодов, Кушкис, Демин. Достали из карманчика партийный билет. Странички слиплись от крови. На лицевой обложке: «Член Всесоюзной Коммунистической партии большевиков. Партийный билет № 3376676». Под ребро ударила вражеская пуля замполита. Так что заградительный щиток не помог — на груди он…
Похоронили Николая Григорьевича Хорунженко на той самой высоте, которую отвоевал он у врага. Стоит там и поныне на гранитном пьедестале гранитный воин с автоматом — памятник ветеранам минувшей войны. Далеко его видно.
Глава седьмая
Наша армия вела наступательные бои. Под Красным Знаменем ВЛКСМ в составе войск Западного фронта шла вперед и штурмовая инженерно-саперная бригада. Саперы обезвреживали минные поля, делали проходы для танков и пехоты, штурмовали высоты, блокировали и ликвидировали доты и дзоты. Наши части ударили по засевшим в Рославле и Починке врагам, перерезали, а затем полностью очистили железную дорогу Брянск — Жуковка — Смоленск. Прорывом оборонительной линии Колодня — Ярцево обеспечили обхват Смоленска с севера. И освободили его.
Столица Родины салютовала освободителям Смоленска. А среди них были комсомольцы Первой штурмовой бригады. С того самого дня стала она называться «Смоленской». Но узнали они об этом чуть позже.
Лихачево, куда прибыл майор Лебедев, только что освободили. Этот населенный пункт сейчас трудно было назвать деревней, разве что бывшей, потому что вместо домов — обломки, вместо заборов — одинокие столбики. Улиц как таковых нет: кругом развалины. Груды побитых кирпичей, осколки оконных стекол, обгоревшие доски. И пепел — кучи пепла, которые гонял ветер вокруг единственной уцелевшей хаты.
Сюда, в хату, переместился штаб комсомольской бригады и политотдел. Здесь, в бедно убранной горнице, Холодов и Кушкис ждали Лебедева. Возле них на наскоро сколоченных, неуклюжих и занозистых скамейках чинно расселись местные парни и девушки.
Старший инструктор политотдела вошел, огляделся.
— Что-нибудь случилось? — спросил он Кушкиса.
— Только приятное! Вот, Владимир Федорович, представители сельской молодежи Смоленщины. Хотят поздравить Красную Армию с победой. Ведь их родные места освободили.
— Будем знакомиться, товарищи! — повернулся к девушкам и парням Лебедев. — Да вы не старше наших комсомольцев! Одногодки, наверно.
Несмотря на столь юный возраст, среди гостей были партизаны и подпольщики. Им не приходилось воевать с фашистами на фронте. Но в тылу ведь бороться не легче, а, может, иногда и труднее. В собственном доме от врагов не укроешься, надо обманывать их, делать вид, что ни во что не вмешиваешься, и вредить исподтишка… А до чего же мучительно притворяться!