— Да замолчи ты!
— Оба пропадем…
Рассвело. Ярченко посмотрел в бинокль. Никак его бойцы? Один другого тащит.
— Санитаров с носилками! — крикнул капитан.
Тяжело раненного Михайленко унесли. Чумакову помогли снять окровавленную одежду. Был он очень бледен, и никто не сомневался, что это от потери крови. Врач Алешина долго осматривала Степана, искала рану.
— Что-нибудь серьезное? — спросил Ярченко.
Она развела руками.
— Совсем ничего!
— Не может быть!
— Говорю вам: ни единой царапины. Лишь контужен.
Чумаков, который только теперь понял их опасения, заявил:
— Да я ж нормально себя чувствую.
Однако ему не поверили. Тем более что вещмешок его был продырявлен.
— Как же так случилось? — волновался Ярченко.
— С рукзаком-то? — хмыкнул Степан. — Понятия не имею.
Он упорно называл свой вещмешок «рукзаком», и комбат обязательно поправил бы его, как делал не раз, но сейчас случай был очень уж странный. Не до правильного произношения. Чумаков, тоже заинтригованный, принялся перетрясать вещи, которые брал с собой. Пара белья, кусок мыла, зубная щетка, учебник по истории партии…
Ну и ну! Книга насквозь пробита. Все страницы, как есть, от корки до корки. Вот, значит, куда угодил осколок фашистского снаряда. Пропорол учебник, да и застрял в вещмешке — видно, потерял силу.
— То-то мне спину припекало, — поежился Степан.
Алешина смотрела на него во все глаза.
— Неужели не услышал? — поразилась она.
— Не до того было.
— Спас тебя учебник-то.
— Так я же счастливый!
— Да, твое счастье, — согласился с ним Ярченко.
Зимние морозы накрепко сковали Лучесу. Игривая река присмирела под ледяной броней, будто затаилась до весны. Примолк и хуторок на заснеженном берегу — дом отдыха, гостеприимно принимавший людей в довоенные годы. Тогда здесь перекликалось их многоголосое эхо. Теперь сутками не смолкает канонада: наступают войска нашей 33-й армии.
Трещит лед на реке под снарядами, в пробоинах — темная студеная вода. Чтобы нашим войскам занять плацдарм на противоположном берегу, нужна переправа, такая, которая выдержала бы тяжелые танки.
— Майор Солдатенков! — позвал командир бригады. — Проверьте и доложите, цел ли мост.
Тот проверил. И доложил, что мост взорван. Значит, новый возводить. Прямо под огнем вражеской артиллерии. А какова глубина и ширина реки?
Определить это предстояло разведчикам четвертого и пятого батальонов под командованием лейтенанта Курышева. Одну из групп возглавил сержант Федоренко, парень атлетического сложения с мягким детским пушком над верхней губой. Пулеметная очередь настигла его на нейтральной полосе. Тяжело осел он, скривились в горестном недоумении губы. Кровь. И жгучая боль в позвоночнике. Приподняться невозможно. Крикнул лежа:
— Кофанов! Делай замеры!
Все также рвались мины. Трещали пулеметы. И все же удалось Кофанову измерить ширину Лучесы — сорок два метра. Теперь узнать, глубока ли. Но лодка перевернулась, сам Кофанов едва не пошел ко дну. Однако не с его характером отступать. Человек он упрямый, пока до конца дело не довел, на берег не вылез.
Все, из чего предстояло строить мост, заготавливали в километре от шоссе, переносили к месту будущей переправы. Работа шла медленно, потому что снаряды и мины изрыли подходы к реке. Того гляди оступишься, в воронку угодишь.
Старший сержант Хачиньян укладывал прогоны. Когда рядом грохнул снаряд, взрывной волной сбросило его в образовавшуюся прорубь. Обсушиваться-то некогда. Ну и работал в мокрой одежде, покрытой ледяной коркой, пока ребята не прогнали греться.
Ефрейтор Виданов, красноармейцы Чепа и Мирошников, подрубая лед, устанавливали на дне реки рамные опоры для моста.
И вот переправа готова. Но враг усилил огонь. Его артиллеристы били по мосту. Прямым попаданием выбило две стойки средней опоры. Вышли из строя два пролета. За ночь саперы починили мост. А на рассвете противник снова разрушил его. Пять раз пришлось ремонтировать в щепки раскрошенный настил, восстанавливать опоры. Наконец, решили взять гитлеровцев хитростью: вырыли глубокую яму и начали стучать возле нее. Немцы тотчас перенесли огонь сюда.
Тем временем комсомольцы построили мост в другом месте. Погилько и Егоров, по указанию майора Солдатенкова, провели понтоны меж опор прежнего, частично сохранившегося моста. По нему-то и переправилась легкая артиллерия, отогнала от берега опешивших фашистов и заняла плацдарм. Пока шел бой за расширение плацдарма, комсомольцы соорудили более мощную переправу. Пошли через Лучесу танки, самоходки, войска 33-й армии.