Степан Чумаков — южанин. Степан Мокшин — северянин. Свела их судьба на Западном фронте, и стали они друзьями. Одного роста, коренастые, тот и другой круглолицые. Похожи друг на друга, как братья. Только первый Степан из тех, про кого говорят «рубаха-парень», бесхитростен и откровенен, а друг его немного «себе на уме». Открывать душу первому встречному не спешил, но если уж доверялся, то полностью.
Стоит Чумакову вспылить из-за чего-нибудь, как Мокшин успокаивает его:
— Ты не кипятись.
— Да не могу я!
— Обидишь человека, потом сам изведешься.
— А что он лезет ко мне! Сейчас я ему все выскажу…
— Подожди. Считай в уме: «Один, два, три, четыре» и так далее.
— Зачем?
— Сначала посчитай, тогда объясню.
Чумаков добросовестно вел счет и незаметно для себя утихомиривался. Уже мог без горячки разобраться в обиде. Почти всегда выходило так, что и он виноват тоже. А ведь чуть-чуть не сорвался, не наговорил товарищу лишнего. Спасибо Мокшину.
— Хитрый ты, — посмеивался над ним Чумаков.
Тот поправлял его:
— Я не хитрый, я рассудительный.
Даже письма друзей разительно отличались. У Чумакова они отрывистые, никакой последовательности в изложении событий, и почерк прыгающий, торопливый. Попробуй разберись, что он накорябает! Каллиграфия Мокшина — безукоризненная. Аккуратные, буква к букве подогнанные строчки. Писал он обстоятельно и много.
Собственно, это и определило служебное положение Степана Мокшина в бригаде. Начальник штаба комсомольского соединения майор Гусаров обязал его, лейтенанта, заниматься канцелярскими делами. Временно, конечно.
Сначала он огорчился. Такая горячая пора, а он должен корпеть за столом над бумагами! Но оказалось, что напрасно тревожился. Рассиживаться было некогда. Его посылали то в одно подразделение, то в другое, прямо на передовую. Скажем, выполняют саперы задание, и он тут же. Отправляются разведчики в тыл врага, и он с ними.
Потому что именно Мокшин описывал подвиги комсомольцев, чья слава гремела на фронте. А для этого нужно было все знать, все видеть самому.
Спал он мало. Все размышлял ночами над боевыми донесениями, над докладами для командования. Перебирал бумаги, припоминал людей, которые перечислялись в них.
Составляя донесение или информацию о боевых действиях саперов за неделю, Мокшин всегда ясно представлял себе тех, о ком писал. Полнее и ярче старался обрисовать боевые эпизоды, подробнее — комсомольские дела. Это ведь было не что иное, как героическая летопись истории комсомола. Чтобы потомки прочитали и поняли, какой ценой отстаивали свободу отцы.
Да и тогда автор тех строк, при всей своей уравновешенности, не мог выводить их спокойно. Вставал, поправлял фитиль лампы и начинал ходить по скрипящим половицам. Изредка произносил:
— Ай да Чумаков!
— Ну и Шура Зайцева!
— А Ярченко-то, Ярченко!
Он переживал за всех так, словно сам полз, обдирая ладони; тащил на себе товарища, задыхаясь; выискивал в земле мины с их опасными усиками. И опять присаживался к столу, макал перо в чернильницу. Ночью писал, днем кочевал по батальонам и ротам. Хоть в ливень, хоть в пургу.
Считалось, что в конце зимы и начале весны 1944 года бригада отдыхает. Но круглосуточные занятия при любой погоде лишь условно можно было назвать отдыхом. Комсомольцы готовились к новым боям.
В марте командование комсомольской бригадой принял полковник Бочаров. Почти в то же время политотдел возглавил подполковник Носенко. Его помощником по комсомольской работе по-прежнему был общий любимец сначала полка, затем бригады Холодов.
Перед майским праздником международной солидарности трудящихся подводились итоги боевой и политической подготовки. Впереди оказался первый батальон.
В честь праздника состоялся торжественный митинг. Представитель Белорусского военного округа вручил бригаде Красное Знамя, а также Почетную грамоту Президиума Верховного Совета СССР.
Наград было много. Командование не оставляло ни один подвиг незамеченным. А Иванчикову даже предоставили шестидневный отпуск.
Это же незабываемое событие в его жизни!
Какая радость у всех Иванчиковых! У матери, у отца… Подумать только: война еще не кончилась, а их сын дома гостит. И шли к нему родители сверстников, с которыми три года назад отправился добровольцем в комсомольский полк. Расспрашивали о своих сыновьях, интересовались.