— За какие же заслуги отпуск тебе дали, Сереженька?
Он улыбался, отмалчивался.
Лишь после парада на Красной площади в честь победы над фашистами родные и близкие Сергея Иванчикова узнали, что в том 1944 году он спас командира батальона.
Глава десятая
Вскоре бригада снова выступила в поход на запад. Севернее Гомеля комсомольские батальоны влились в действующие войска 1-го Белорусского фронта. Опять засверкал перед саперами Днепр. От него ушли, когда снимались в районе Дорогобужа, к нему и пришли по прямой на участок Речица — Рогачев. Дальше — знакомая всем по произведению Льва Толстого «Война и мир» река Березина, в которой утонула слава Наполеона. Перед нею — Друть, тоже свидетельница бонапартовского позора и русской непобедимости.
Эта река доставила много хлопот саперам в июне сорок четвертого года. Какими только средствами переправы ни пользовались они, перекидывая с берега на берег части 3-й армии и танки 9-го танкового корпуса!
Сидел за письменным столом Степан Мокшин и прикидывал: «Рогачев, Бобруйск. Сколько еще рубежей до Восточной Пруссии! Все нужно взять, взломав инженерные укрепления. Легко ли!»
Отодвинув карту, он брался за ручку с ученическим пером, тем самым, которое так ровно выводило волосяные линии букв, делало нужные утолщения. Ложились строчки на бумагу.
«Саперы учатся снимать мины скрытно, бесшумно… Командиры отрабатывают действия по разграждению при наступлении по всем правилам. Комсомольцы подготовили подходы к переднему краю по реке Друть… В районах Вишин и Оборов саперы на болоте проложили две колеи общей протяженностью по тридцать пять метров, построили восемь мостов тяжелогрузных… При выполнении задания особенно отличились комсомольцы третьей роты второго батальона Андреев, Тимохин и Чистяков. При преодолении болотистой местности саперы проявили большую изобретательность: делали широкие лыжи и волокуши, увеличивающие площадь опоры. Приспосабливали на них тяжелые пулеметы и даже орудия. Делали проходы для танков».
Мокшин прочитал написанное. Откинулся на спинку стула. План донесения готов. Теперь надо подробнее описать события, не упустить из виду ни одной детали. Сперва изложить факты, затем сделать выводы. Сколько еще работы! А глаза слипаются — по три часа в ночь спит, на пальце мозоль от ручки…
Нет, он не блестящий стилист, этот Степан Мокшин. Не выражается образно, как писатель, и, может, не всегда удачные сравнения находит, но ему незачем расцвечивать события, приукрашивать людей. Каждая строчка была жизнью, суровой правдой военного времени. И в том их ценность.
Поскрипывает перо. Шуршат листы бумаги. За окном майские жуки над тополями носятся, трепещет молодая листва под ветром. И заманчиво так перемаргиваются на небе звезды.
За неделю до третьей годовщины войны прибыл новый комбриг — полковник Шитиков. Сразу же провел учение с отделениями подвижного разграждения. Саперы учились и практиковались. Свои знания и навыки применяли они в полосе огня, там, где необходимо было проложить дорогу пехоте под носом у противника. Рядом с ними находился и Мокшин.
Однажды он услышал радостный возглас:
— Степа!
Обернулся, а перед ним — Степан Чумаков. Принялись тискать друг друга, похлопывать по бокам.
— Мужаешь, друг!
— Это ты мужаешь! Ишь, загореть успел!
— Так я ж на солнышке, а ты больше все при керосиновой лампе…
— При лампе-то я ночами, днем тоже на солнышке.
Через несколько дней друзья снова встретились. На этот раз не на лесной лужайке, а в штабе. Мокшин разулыбался. Спросил у Чумакова:
— По какому случаю к нам?
— По важному делу.
— Да ну? Тогда выкладывай! Меня же прежде всего важные дела интересуют, или ты забыл?
— Когда я о тебе забывал?
— То-то. Говори, не томи.
— Ты знаешь бывшего санинструктора нашего батальона?
— Виктора Устинова, что ли? Который сейчас комсоргом?
— Ну да. Так вот Устинов придумал одно рационализаторское предложениеце…
Мокшин разочарованно отмахнулся:
— Какие рацпредложения могут быть в армии?
Чумаков, конечно, сразу вскипел.
— Не веришь, так ничего не скажу!
— Посчитай-ка про себя: «Один, два…» Успокоился? Теперь рассказывай.
Усмиренный Чумаков напомнил другу о недавних событиях. Как пошли танки 9-го корпуса на прорыв, а на броне их сидели саперы, которых и посбивали гитлеровцы. Приблизились боевые машины к немецким заграждениям, но некому было проволоку резать, мины снимать.