Между тем римляне готовились к решающему штурму. Веспасиан приказал возвести три осадные башни, внутри которых разместились штурмовые воинские группы и множество легких метательных орудий. На сорок седьмой день осады начался окончательный штурм. Римляне учли, что усталость и изнуренность защитников непременно скажутся на них в этот раз. Веспасиан отдал приказ начать штурм на рассвете, когда естественная усталость солдат берет верх и многие караульные наверняка будут спать.
На стороне римлян оказалась и погода. К рассвету стены крепости окутал густой туман, под покровом которого легионеры сумели незаметно и бесшумно взобраться на стены и убить спящих часовых. Вслед за тем римская армия ворвалась в город.
Несмотря на явное поражение, евреи защищались отчаянно – об этом говорит тот факт, что уличное сражение продолжалось еще три дня. В плен римлянам попали лишь 1100 защитников, и то – раненых. Все остальные пали в бою.
Кроме Йосефа бен-Маттитьяґу.
Еврейский полководец добровольно сдался захватчикам.
Прежде чем перейти ко второй части нашего очерка, я хочу предупредить читателя: далее речь пойдет не только о событиях, имевших место в действительности, но и о тех, которые не произошли, но могли бы произойти. И для начала – небольшая интерлюдия.
…Монорема «Звезда Сиона» медленно входила в устье Тибра. Флейта и бубен, задававшие ритм гребцам на протяжении всех двенадцати дней плавания из Кесарии в Рим, наконец смолкли, два ряда весел замерли в воздухе, и судно двигалось только силою ветра. Корабельщики искусно маневрировали, чтобы не столкнуться с множеством малых и больших судов, выходивших из гавани. Это требовало значительной ловкости и незаурядного мастерства, и Йосеф бен-Маттитьяґу, стоя на корме, невольно залюбовался быстрыми, но несуетливыми движениями моряков и короткими, точными командами сирийского кормщика, гера Авраама бен-Авраама. Динамичная, насыщенная сцена отвлекла его от тяжелых, мучительных воспоминаний, которые он гнал от себя и которые вновь обступили его душу здесь, в речных воротах Рима. Слишком многое в прежней жизни было связано с этим городом.
Двадцать пять лет назад, в черный для римлян день, Йосеф, будучи римским пленником, находился далеко отсюда, под стенами Иерусалима, рядом с полководцем Титом Флавием. Тит был весел, он ждал известий от отца, Веспасиана, вступившего в отчаянную борьбу за императорский престол. Фортуна явно была благосклонна к Флавиям. Вполне возможно, что в ближайшее время Веспасиан может стать императором, а его старший сын Тит получит титул цезаря.
Но судьбе было угодно развеять эти ожидания в прах. И орудием своим она избрала молоденького иудейского воина. Дерзкая вылазка защитников обреченного Иерусалима застала римлян врасплох. Солдаты, сопровождавшие полководца, не успели толком среагировать, как были оттеснены от него. Еще через мгновение дротик вонзился точно в не защищенное доспехами горло Тита Флавия. После этого началось повальное бегство римских солдат от стен Иерусалима. Йосеф бен-Маттитьяґу долго прятался в брошенной палатке в римском лагере – восставшие считали его предателем, и ему не поздоровилось бы, попадись он тогда в их руки. Лишь спустя долгое время историку удалось вернуть себе доверие сограждан.
Вот теперь он посещает Рим с весьма важной дипломатической миссией – ему предстоит заложить первый камень в фундамент дружественных отношений между Римом и Иудеей – весьма важных перед парфянской угрозой…
Оставим теперь нашего (не исторического) Йосефа бен-Маттитьяґу выполнять некую миссию. Поскольку разговор наш не о нем, и очерк наш отнюдь не фантастический роман. Хотя начало, только что увиденное читателем, вызывает вполне естественное недоумение: оно, скорее, напоминает именно начало историко-фантастического романа.
Что же, описанная ситуация действительно фантастична, хотя могла бы оказаться вполне реальной – при определенном стечении обстоятельств.