развивались в новом месте
– не жалея в том себя!
И, что странно, те злодеи
– в коих было столь греха,
как же жить они сумели
не имея в том стыда?
Я отвечу, мне не сложно,
– это просто, коль желать -
лишь понять, что всё возможно
– коли духа подсобрать!
А иные все причины
на попрание того -
лишь симптома дурачины
чтоб не видеть бы сего!
Но для Брата было время
тяжкой ношей на душе…
«…Что же это за сомненья
возвращается ко мне?
Неужели же, заданье
что мне Царь, да поручил -
станет просто оправданьем
вновь сложившихся причин?..»
И, собравшись для решенья
накопившихся проблем
Брат, поведал про смятенье
и забывшийся удел:
«Вы, простите меня, Други
что придётся мне уйти,
не могу смирить испуги -
что Другие не важнЫ!
Вы же, ставши мне Родными
и в глазах, и во сердцах,
дальше – сами уж, отныне
в силах правиться в делах!
И поверьте, рядом с Вами
буду, в мыслях, каждый день,
а как справлюся с заданьем
постучуся в Вашу дверь!»
Фан и семеро Доверий
– лишь за всё благодаря
дали Брату, без сомнений
на удачу пендалЯ -
«Ты во многом, среди равных
стал наставником для нас,
и за то, Тебя по праву
отпускаем в добрый час!
Посему, благословляем
по итогам сих бесед,
и лишь Бога умоляем
дать везенья и побед!»
Проводивши они Брата
лишь продолжили в трудах
добывать и жить по ладу
не болтая на устах,
Также, множеством стараний
и упорнейшим трудом
развивали дарованья
– создавая новый дом!
Часть третья
Как-то летом, да в субботу
повезли они товар,
чтобы справить ту работу
в кой виднеется навар,
Но в пути, на месте съезда
– где дорога так узка
повстречался им Уездный
– что спешил издалека,
«Ах, да это же крестьяне!
Их не стану объезжать!
Лучше хода я прибавлю
и не стану рассуждать!»
И добавив только ходу
– давши кучеру наказ
приготовил свою ногу
дать пинка на «добрый час»…
Но веселью таковому
– ни судьба, на этот раз
получиться, чтобы снова
захотелось в «добрый час»!
И, очухавшись в овраге
– улетевши во туды
он, подобием собаки
начал лаять таковы:
«Вы чего тут учудили?
Ах, я вам, да по шеЯм!
Как же вы, умом дожили
чтобы тронуть то меня?
Кто тут главный? Ну-ка выйди
чтоб прощения просить!
А уж после и изыди
дабы грех не сотворить!»
Фан же, выслушав те строки
в извержении Того,
лишь добавил, без мороки
что от сердца отлегло:
«Ох! И любо же мне стало
со всего, что ты подАл!
Сразу вспомнилась забава
– как ума я прибавлял!
Но, начну я по порядку
исцеление твоё,
чтоб в конце, да без остатку
снять проблему «ё-моё»!»
Тут, пять конников, что стражей
Господина у того
придавали только важность
в аргументах за него,
Попытались Феофана
повязать, да и в мешок,
но схватили только срама
да испуга на горшок…
Ведь, с ним рядом, за спиною
три Доверия, из тех
– кто бывало алой кровью
добывали весь успех!
Но деталей вам не стану
в эту сказку доносить,
а не то и сам устану
тою дракой веселить,
Лишь отмечу, что итогом
той попытки пятерых
стали в множестве задоры
для Доверий, тех лихих!
Феофан же, отряхаясь
лишь ответил, на духу -
что теперь, не опасаясь
может править по уму:
«А теперь, мой Воспитатель
буду я тебя учить!
Буду разума податель
чтобы немного охладить!»
И, достав его с канавы
и водицы предложив,
посадил, себе поправо
продолжая тот порыв:
«Вот смотри на это небо
на поля и облака,
чуешь? – нету там проблемы
чтоб болела голова!
Так зачем же ты, Уездный
– что Царём, да для людей
должен быть во всём полезный
в исполнении идей,
Порешил, в одно мгновенье
– что и волен, второпях
поддержать себя в решеньи
задавить нас, как котят?»
Господин же, бывши важным
отвечал, да по сему,
постаравшися отважным
показаться по уму:
«Вот, сижу я и любуюсь
в небеса и облака…
Уж прости, кольми волнуюсь
видя взоры у веска!
Ты, конечно же, тут смелый
коли, силой мне грозя
– тем пытаешься дилемму
обозначить для меня!
А давай-ка, да в палаты
мы сейчас, да поспешим,