А Спасителя все нет. На варенье мухи насели, пирог зачерствел, самовар остыл. Устала ждать, уронила голову на стол, задремала и видит во сне Христа.
Она ему с упреком:
– Господи, я так ждала Тебя – что ж ты не пришел?
– Приходил три раза, да ты Меня все гнала.
– Господи, не было этого!
– Евангелие читаешь?
– Каждый день.
– Разве там не написано: «Был болен, и вы посетили Меня». А ты Васятку за моего посланника не признала, чуть щелчков не надавала, выгнала.
– Прости, Господи, не знала. Ну, а второй-то раз когда?
– Второй раз мужик пришел, попросил твоей помощи. Ты и ему от ворот поворот дала. Разве не читала, что сделав добро «для одного из братьев Моих меньших, ты для Меня делаешь»?
– Господи, не знала! А третий раз когда?
– А третий-то раз приходил Я к тебе в виде обнищавшего мужичка, дабы исполнить ты могла евангельское «Был наг, и вы одели Меня».
– Не знала, Господи!
Знала! Знала, нечестивая, все! Евангелие читаешь, значит, не могла не знать, что благочестие не в поклонах и свечах, а в любви и милосердии!
Наши и не наши
Однажды после воскресной проповеди и причастия кто-то из прихожан в церкви спросил у отца Петра:
– Скажите, а кто нам, русским православным людям, более близок: буддист, иудей или мусульманин?
– Разве близость человека определяется его национальностью или тем, какую религию он исповедует?
– А чем еще?
Отец Петр обвел взглядом собравшихся вокруг него людей и неожиданно предложил:
– Давайте, я поведаю вам притчу. – И, огладив ладонью бороду, начал рассказывать.
– Рано утречком в Великую субботу поехал один «русский православный человек» на своей машине в Лавру, к мощам Сергия приложиться и праздник светлый, Пасху, в святом для всех нас месте встретить. На полпути случилось так, что у машины спустило колесо. Остановился на обочине, достал запаску, поменял. Наклонился к канаве придорожной руки помыть, а сзади разбойники налетели. Побили изрядно, из карманов деньги вывернули. Мобильник, ключи от машины отобрали и укатили на его машине, оставив нашего героя валяться в придорожной грязи. Много ли мало ли времени прошло, сказать не берусь, но оклемался сердешный, вышел на дорогу, голосует проезжающим. Все мимо катят. Священник один притормозил было, да увидел замызганные грязью ботинки, порванную куртку и снова на газ нажал – салон у него в машине перед Пасхой начищен, ладаном пропитан – побрезговал батюшка в такую благость незнакомца приглашать. Депутат думский с мигалками, даже не притормозив, мимо проехал – его в Лавре журналисты с камерами ждали, чтобы засвидетельствовать набожность народного избранника. Бедолага уж совсем отчаялся, идет по краю дороги, шатаясь от усталости, голову опустил. Вдруг каблучок потрепанный впереди остановился и задний ход дал. Вышел из машины узбек, правоверный мусульманин, из тех, кого у нас в Москве презрительно лимитой называют. Дверку перед страдальцем открыл, помог в салон сесть, достал аптечку, ссадины тому на руках продезинфицировал, пластырем залепил. Разузнав о случившемся, отвез нашего героя в Сергиев Посад, устроил в гостиницу, деньги на мелкие расходы оставил. После чего уехал по своим делам в Дмитров, пообещав на обратном пути, в воскресенье, заехать за ним и отвезти домой в Москву.
– Так это вы евангельскую притчу о самарянине на свой манер рассказали! – раздалось сразу несколько голосов.
– Именно так! Так, кто для нашего героя близким оказался: православные священник с народным депутатом или узбек-иноверец?
– Ясно дело – узбек, – отозвался прихожанин, вопрошавший ранее о близости. – Но это частный случай, а хочется в общем знать – кто наши, кто не наши.
– Милосердный иноверец-самарянин и христианский Бог в евангелии неразделимы. Если Христос «НАШ», то НАШИ и все те, чьи сердца исполнены любви к людям, к божьему творению. Какой они веры, верят ли вообще в Бога, какой национальности, какого пола – значения для верующих во Христа не имеет.
Чудесный мост
Игумен со своим келейником возвращались в монастырь, но заплутали и вынуждены были заночевать на обрывистом берегу неведомой таежной речки. Проснувшись по утру, игумен увидел на другой стороне стадо коров и разбудил келейника:
– Илюша, переберись на тот берег, найди пастуха, спроси дорогу и умоли дать нам хлеба с молочком, а то что-то я совсем изголодался.
Илюша упал игумену в ноги, попросил благословения и, получив его, скатился вниз к реке. Вода была чистая, прозрачная до самого дна, а ее поверхность переливалась мириадами бликов восходящего солнца, как церковь в пасху переливается мириадами горящих свечей. Оглядевшись, келейник понял, что брода рядом найти не удастся. Плавать он не умел, но желание игумена для келейника закон, а главное почитал он своего хозяина на равных с Богом. Осенив себя и речку крестным знамением, он заговорил с ней.