Заметив мою ухмыляющуюся рожу, он выругался:
— Сгоревшие души! Так и до могилы можно довести, Пересмешник! Я чуть не умер!
Он выбрался из-за стола, отряхнул штаны:
— Мы все-таки не на первом курсе университета, чтобы так шутить! А если бы я запаниковал и выстрелил?
— Не выстрелил бы. Я прекрасно знаю, как быстро ты можешь оценить обстановку.
— Почему из всех возможных Атрибутов, достающихся лучэрам, ты получил самый дурацкий — подражание голосам других?
— Ты знаешь, я частенько задаюсь тем же самым вопросом, — рассмеялся я. — И Атрибут, и Облик могли бы быть и получше, но что теперь с этим поделаешь?
Он криво усмехнулся.
Талер чуть ниже меня, но худой, как скелет, поэтому его старый, латанный-перелатанный болоньевый плащ болтается на нем, как на вешалке. Непослушные волнистые волосы Талера еще длиннее, чем у меня. Он отказывается стричь их коротко с пятого курса университета, когда проиграл какое-то пари, о котором не желает распространяться до сих пор.
Бледная кожа, впалые щеки, длинный нос, каштановые усики и бородка клинышком, а также большие, цвета змеевика, глаза — вот что такое господин Талер. Его взгляд, внимательный, смотрящий вглубь, быстрый, пронзительный до мурашек, совершенно не вяжется с немного неряшливым видом и тщедушным телом. Впрочем, именно такой взгляд и должен быть у хорошего стрелка.
Сколько себя помню — мой университетский однокашник еще ни разу не промахнулся, стреляя по мишеням. В отличие от вашего покорного слуги, давным-давно забросившего такие развлечения.
— Как прошла охота в поместье Зинтринов?
— Стреляли вальдшнепов, — коротко ответил я, избегая рассказа о том, что никто из-за излишне выпитого ни разу не попал в цель. Талер, как заядлый охотник, болезненно воспринимает промахи и ушедшую от пуль добычу.
— Пора идти. Я нанял коляску, — движения у него излишне резкие, кажущиеся незнакомым людям нервными и суетливыми. — Куда ты спрятал Шафью?
Он вытянул тощую шею, оглядывая пустой холл за моей спиной, а затем с укоризной посмотрел на меня.
— Никуда я ее не прятал! — отмахнулся я от него. — Твоя паранойя когда-нибудь сведет тебя в могилу, мой друг. Если девушка не хочет с тобой общаться, значит, на то у нее есть какие-нибудь причины. Нет! Даже не думай. Я спрашивать, а тем более принуждать ее ни к чему не буду.
Когда Шафья только появилась в моем доме, старина Талер, одиночка-Талер, нелюдимый Талер, любитель оружия, никогда раньше особо не замечавший женщин, заинтересовался красотой магарки, но дальше этого интереса дело не пошло. Затем, однажды, когда я, он и МакДрагдал убили пузатую бутылку кальвадоса, изрядно захмелевший полковник, на дух не переносивший магарцев, то ли в шутку, то ли всерьез назвал Шафью одной из ревари. Те являлись жрицами Гарвуды — огромной небесной птицы, которой поклоняются в центральном Магаре. Мол, эти жрицы — лучшие наемные убийцы, и частенько служили раджам.
Далее последовала история о том, как в розовом городе Джайджарате, где располагалось несколько пехотных полков перед первым ударом на Кальгару, две ревари уничтожили почти все командование, прежде чем солдаты пристрелили врагов.
— Шустрые бестии! — покрасневшее от выпитого лицо полковника было гневным. — Проворнее мяурров. Чик-чик своими кривыми ножиками, и куча трупов! Да еще и магия защитная! Они даже от пуль уклонялись какое-то время!
История о пулях запала Талеру в душу, несмотря на то, что на следующий день полковник все отрицал и лишь делал круглые глаза.
— Какая ревари? — рокотал он в седые усы и недоуменно щурил глаза. — Эта девчонка в цветастом сари с кучей браслетов на руках?! Она?! Ты с ума сошел, мальчик! Да мало ли что я говорил! С кем не бывает!
Но Талер не успокоился, проверил эту историю по военным архивам, однако ничего о гибели офицеров в Джайджарате в открытых источниках не нашел, а к секретным его не допустили. В общем, какое-то время он относился к Шафье очень настороженно, чем вызывал у меня улыбку. А затем стал просить ее показать, как следует убегать от пуль, чем перепугал бедную девушку до смерти.
Когда Талер начинает наседать, он становится похож на тощего коричневого спаниеля. Такой же настырный и ошалевший от собственного буйного воображения.
Пришлось попросить его оставить Шафью в покое и перестать корчить из себя идиота. Он страшно обиделся, но умерил свой пыл. С тех пор прошло уже несколько месяцев, но служанка старается не попадаться моему другу на глаза. Так. На всякий случай.