Споффорт порадовался, когда его перевели из интерната на более ответственную работу в Аркон: планировать распределение синтетической молочной продукции. Оттуда его перебросили на автозавод. Здесь он руководил выпуском последних нескольких тысяч частных автомобилей на континенте, где автомобиль был когда-то предметом культа. Когда и это производство заглохло, он стал директором корпорации, выпускавшей мыслебусы: надежные машины на восемь пассажиров для нужд все убывающего населения. Чтобы занять свой следующий пост – директора Управления по контролю за численностью населения, ему пришлось переехать в Нью-Йорк. Здесь он сидел в кабинете на верхнем, тридцать втором этаже, следил за старенькими компьютерами, которые ежедневно получали данные о численности людей и соответственно корректировали коэффициент их плодовитости. Работа была утомительная: заведовать оборудованием, которое постоянно ломалось, изыскивать способы для починки компьютеров, притом что люди этого уже не умели, а роботов на такое не запрограммировали. Со временем Споффорт получил новое назначение: место проректора по работе с преподавательским составом в Нью-Йоркском университете. Компьютер, управлявший университетом, вышел из строя; Споффорту, как Девятой модели, пришлось его заменить и самому принимать те решения, по большей части мелкие, которые требовались от проректора.
Он выяснил, что всего клонировали сто Девятых моделей и все их снабдили копиями одного и того же человеческого мозга. Споффорта создали последним, и в его металлические синапсы внесли изменения, дабы избежать судьбы других роботов в серии: все они покончили с собой. Одни сплавляли себе мозги в черную массу высоковольтными сварочными аппаратами, другие глотали концентрированную кислоту. Некоторых уничтожили люди после того, как они полностью сошли с ума: бегали ночью по городу, круша все и выкрикивая непотребные слова. Использование живого мозга в качестве модели для робота было экспериментом; его признали неудачным, серию закрыли. Заводы по-прежнему выпускали роботов-недоумков, а также малочисленные партии Седьмых и Восьмых моделей, которые все больше и больше брали на себя функции, связанные с управлением, образованием, медициной, законом, планированием и производством, но у всех у них были искусственные нечеловеческие мозги без искорки чувства, внутренней жизни, самосознания. Они были просто машины – умные, внешне похожие на человека, хорошо сделанные машины – и выполняли ровно то, что от них требовалось.
По своей конструкции Споффорт должен был жить вечно и ничего не забывать. Те, кто его проектировал, не задумывались, что это будет за жизнь.
Девушка в красном пальто состарилась и растолстела. Она переспала с полутора сотней мужчин и родила нескольких детей. Она злоупотребляла пивом, жила заурядной жизнью, утратила красоту. В конце концов она умерла, ее похоронили и забыли. А Споффорт продолжал жить, красивый и молодой внешне, идеально здоровый, и видел ее, забытую старуху, все той же семнадцатилетней ветреницей. Он видел ее, и любил ее, и хотел умереть. А какой-то бездумный инженер-человек даже этой возможности его лишил.
Когда он вернулся с одинокой прогулки июньской ночью, его ждали ректор и проректор по учебной работе.
Самым нудным из двоих был Карпентер, ректор. Он носил коричневые синлоновые костюмы и стоптанные сандалии; жир на животе и боках, обтянутых эластичной тканью, заметно колыхался при ходьбе. Он стоял рядом с большим письменным столом Споффорта и курил косяк. Покуда Споффорт усаживался, Карпентер ждал, заметно нервничая.
Наконец Споффорт посмотрел на него – прямо в глаза, а не чуть в сторону, как требовала обязательная вежливость.
– Доброе утро, – произнес Споффорт ровным и сильным голосом. – Что-то случилось?
– Э… Точно не уверен, – смутился Карпентер. – Перри, как вы думаете?
Перри, проректор по учебной работе, потер нос.
– Нам тут позвонил один человек. На университетский номер. Дважды.
– Да? И чего он хотел? – спросил Споффорт.
– Поговорить с вами, – ответил Перри. – Насчет работы. В летнее время.
Споффорт посмотрел на него:
– И?
– Я не смог по телефону понять, что он предлагает. Что-то новое, что он открыл всего два желтых назад, – нервно сказал Перри, избегая смотреть Споффорту в лицо. Он огляделся, нашел взглядом толстяка в коричневом костюме. – Карпентер, как он это назвал?
– Чтение? – предположил Карпентер.
– Да. Чтение. Он сказал, что освоил чтение. Это что-то насчет слов. Хочет это преподавать.
Споффорт резко выпрямился:
– Кто-то научился читать?