Выбрать главу

Настал пагубный день, и пришел блаженный час для шалуна. О, если бы приближилось такое время, которое бы истребило всех дураков, а особливо опохмеляющегося каждый день поколения! Но мы его к несчастию нашему никогда не дожидаемся, а они умножаются поминутно так, как грибы в хорошее лето, и столько уже их прибыло, что, думаю, скоро продавать их станут сотнями. Сто дураков — без полугривны десять по бабьему счету, по мужицкому — с копейкою восемь алтын, а по-нашему — двадцать пять копеек. Цена, правду сказать, и не велика, но они ни к чему не годятся, разве сделать из них школу дураков и беспрерывной брани и ругательства и выпускать их на поединок так, как арзамасских гусей[140]. Нет в свете ничего похвальнее, как сие действие, когда человек побеждает свои страсти, утоляет пороки и покоряет разуму своему всякого рода пристрастия, происходящие в нем от неумеренного самолюбия, и сие называется — побеждает себя; и в сей победе никто с ним не имеет ни малейшего участия, ниже самовладычествующее завсегда над делами человеческими счастие не имеет никакого жребия, и сей неоцененный лавр, собственно, принадлежит одному победителю. Но господину выборному глупцу мысль сия не приходила никогда в голову, ибо он был столько умен, как обыкновенно человек торговый, которые думают больше о барышах, нежели о науках. И для того захотел лучше одурачиться, нежели увенчать голову свою вместо картуза славою, до сих пор еще неслыханною в поколении дураков; того ради с превеликою радостию готовился увидеть первосвященника с его любовницею, и сказывают, что столько велико было в нем тогда восхищение, что он позабыл в тот день обедать. А сие случается весьма редко между купцами, и такое чрезъестественное действие, чтоб пробыть человеку без обеда и не пить пива целый день, то необходимость та, для которой он оставил природное сие обыкновение, почитается больше, нежели завоевание города, и об ней во всем околотке, где этот посадский жительство имеет, говорят целую неделю и столь много удивляются его великодушию, что выходят совсем из своего понятия, а особливо бабы, которые от природы жалостливее мужчин.

Когда начал приближаться вечер, тогда выведывальщик любовных дел пошел на определенное ему место и, став заранее уверен, надеялся получить чрез то свое счастие. Неох, собравши своих комедиантов и одевшись с ними в приличное к действию тому платье, сел в карету и поехал с ними ко храму Перунову. По приезде, повторивши каждому, что делать, пошел прямо к храму, чтоб выйти ему от оного в рощу; а наряжен он был первым жрецом, жена оленева Минамилою, а слуга Неохом; итак, готовы были все представлять роли. Как скоро Неох во образе первосвященника появился в роще, то проворный Меркурий, который также был подложный, подбежал к земному Юпитеру весьма поспешно и будто сказывал ему, что Минамила давно уже его дожидается; тогда волокита приказал просить ее к себе. Вскоре появилась в роще мнимая знатная барыня, и казалось, что все древа от прелестей ее украшались; выступала она важно и без всякой робости подвинулась к своему любовнику, который не замедлил делать любовные ужимки. По- театральному — Неох, а по-природному — его слуга, видя, что он тут не надобен, отошел в сторону, да и по правде стоять ему тут было не должно; хотя не первосвященник с красавицею, однако и Неох с любовницею делал все, что ему заблагорассудилось, для того что при мужних глазах жена бывает приятнее волоките. Дурак, сидя на дереве, помирал со смеху; радость его тем больше умножалась, чем подходили ближе любовники к натуральному услаждению. Но если бы он знал, что в этой сладкой церемонии вместо Минамилы упражняется его сожительница, которая так ласково потчивает своего любовника в глазах собственного своего супруга, тогда бы на этом же дереве вместо восхищения повесился; ибо по правилам купеческим, когда жена начнет с кем-нибудь амуриться, тогда у мужа торги пойдут весьма худо, и так, хоть брось. Дуралей смеялся, имея причину, для того что чужое несчастие нередко увеселяет наши мысли, но собственное трогает сердце. По окончании сего действия простился жрец со своею красавицею и пошел ко храму, а она села в карету и поехала кругом божницы Перуновой, чтобы там взять своего Адонида; сел и он туда же. Приехав домой, скинули с себя театральное платье и начали смеяться тому великому дураку, который, идучи домой, ничего больше не говорил, как сии слова: «Так-то поступают наши жрецы, так-то сохраняют они свои достоинства; нас поучают не копить денег и карают за малые проступки, а сами грехами своими превосходят и дьявола». С сею мыслию пришел он домой и, не видав жены своей, лег опочивать благополучно, ибо дурацкая его голова наполнена была шальными мнениями. А как не помешал он сожительнице своей осмеивать его, то Неох просидел тут целую ночь и оканчивал благополучно то, что начал производить в роще. Кому что мило, тому то и надобно; рыба ищет, где глубже, а человек, где лучше: ибо глубина для человека не весьма полезна.

вернуться

140

Арзамасские гуси — в городе Арзамасе разводили особую породу бойцовых гусей.