— У тебя такие мягкие волосы, Лина.
— Будь моей, стань моей, не бойся, сейчас….
— Ну же, рыбка, я люблю тебя, действительно, люблю.
— Пока, Лина, — останавливаясь у дома. — Видишь, ничего страшного не случилось, — уже откровенно потешаясь. Пересмешник, всегда таким был.
— До свидания, спасибо.
Не дыша дойти до деревянного крыльца.
Контролировать.
Контролировать. Дыхание. Шаги.
Кукла на заднем сидении автомобиля. Детское личико в правом окне этого автомобиля. Кольцо на правой руке.
Контролировать. Усмешка в глазах. Волосы, которые треплет ветер из всех окон машины…
Контролировать. Не думать. Не помнить. Нерационально. Глупо.
Шёпот. Боль. Боль. Нет смысла в боли.
Боль от кольца. Ожидаемого.
Розовый бантик на заднем сидении. Ожидаемо.
Контролируемо и Закономерно.
Пересмешник. Всегда такой был.
Вадим. Вадик. Вадька. Старший брат Веты, намного старше, на девять лет Вету, на восемь — саму Али. Пропасть в то время. Ещё большая пропасть сейчас.
Алёшка прибегала к Вете по приезду и, натыкаясь на старшего брата, слышала неизбежное:
— О, городская приехала.
— Привет, городская.
— Много парней закадрила, Алёшка?
— Валите отсюда, пигалицы, взрослые дяди будут взрослые разговоры разговаривать.
В глазах всегда плескался смех. Всегда. Как сегодня. Не меняется.
Если кто-нибудь спросит Али, красив ли Вадик, она не сможет ответить на этот вопрос. Наверное, она скажет, что он принадлежит европеоидному типу, что у него темно-русые волосы или, возможно, он шатен, когда волосы отрастают длинной больше пяти сантиметров — начинают виться, будто он ночь спал на крупных бигуди, и выгорают на солнце ярко-белыми прядями, так что, чаще всего, Вадик, попросту, коротко стригся, не допуская столь гламурного вида.
Одно лето он не стал этого делать, зная, что Лина обожает перебирать тонкими пальцами его кудри, пока его голова лежит на её коленях.
Она вспомнит, что на щеках, когда он улыбается, появляются ямочки, которые нервировали Вадика ничуть не меньше, чем кудри, и которые любила целовать Лина, поэтому он не переставал улыбаться в её присутствии…
Она не вспомнит, какого конкретно цвета его глаза, наверняка что-то обычное — серого цвета или обыкновенно-зелёного, или даже просто карие, главное — усмешка, которая плещется в уголках глаз. Бесконечная, бескрайняя усмешка. Молчит ли Вадик, говорит ли — усмешка всегда в его глазах, проецируется от губ и отражается в глазах. Пересмешник. Так называла его Алёшка.
Ветка и Вадик были детьми местного чиновника, который быстро рос по карьерной лестнице, был доволен жизнью и семьёй. Алёшке отец Веты, Трофим, напоминал Полкана из мультфильма «Летучий корабль» — такой же приземистый, с животом, маленькими руками, который всё покупал и покупал для своей Забавы Путятишны — жены Ангелины, — летучий корабль.
Ангелина, в противовес мужу, была высокая, с ярко выраженными формами, локонами, что спадали до поясницы и глазами перепуганной лани. Свекровь Галина Тимофеевна, глядя на внуков, тайком крестилась со словами: «Слава тебе господи— в мать пошли».
Моменты конфликтов в чете местного чиновника были известны всему городку — Трофим вытаскивал обширный гардероб Ангелины на улицу и поджигал его со словами: «Мало тебе, мало, всё тебе мало!», Ангелина, вызвав служебное авто и забрав детей, уезжала к маме, куда на следующий день приезжал Трофим и, с видом держателя царской казны, проходил по просторному дому тёщи, ведя переговоры со своей Забавой, после чего под щебетание: «Трофимушка, какой же ты лапушка, мой ненаглядный», — чета отправлялась в магазин за новым гардеробом для супруги.
Так продолжалось до тех пор, пока однажды Вадька отказался сесть в машину с матерью, со словами: «Ну вас, от людей стыдно, не поеду никуда, футбол у меня», — и, повернувшись, ушёл, поигрывая кожаным мячом. Трофимушка с Ангелиной переглянулись и, решив, что, действительно, «от людей стыдно уже», пошли в дом, что, впрочем, не изменило традиции обновлять гардероб Забавы.
Вскоре Трофим стал районный чиновником, а потом и вовсе перебрался в область. Ветку забрали с собой, отправляя на попечение двух бабушек на лето. Вадьку же, учащегося старшей школы, было принято решение не трогать, тем более, что тягой к знаниям он не блистал, учился «на одном колене», предпочитая устраивать дискотеки и гонять на мотоцикле по окрестностям.