Заседание у них длилось долго. Пусть подгорит у меня именинный пирог за пять минут до прихода гостей, если на повестке дня у них не стоял вопрос «Объяснение в любви». Они ворковали и ворковали, а я все пила и пила свой чай. И когда я начинала подозревать у себя водянку, Берта стала прощаться. МХ, как истинный джентльмен, встал. Берта покачала головой, мол, провожать не надо. Он покивал: да, мол, конспирация. Она ушла. Он закурил, вынул из нагрудного кармана какие-то листки, согнул их пополам, разорвал, еще раз согнул, разорвал. Эй, ты задумал заняться оригами? Давай быстрее, меня чай переполняет и в другое место зовет. МХ отправил клочки в пепельницу, чиркнул зажигалкой. Дебелая барменша косо зыркнула на костерок, и МХ быстро локализовал очаг возгорания. Потом он выпил крепкого кофе и был таков.
Не будь я Лизой Троян, если не узнаю о содержании сожженных бумаг. На мое счастье, в пепельнице еще кое-что осталось нетронутым огнем. Проходя мимо интересующего столика, «качнулась», свалила пепельницу. Сделала в сторону барменши виноватую улыбку и переместила пепел с пола в свой карман.
Дома я сложила нехитрую мозаику из останков кремированного документа. Фирменный бланк, название организации не читается — опалено огнем. Зато из фрагментов текста складывались фразы, суть которых мне знакома. Это был договор на оказание услуг частного детектива. На днях Самыкин с моим агентством подписал такой же. Вот и дата, подпись клиента Самыкина. Данные о МХ не сохранились. Так и останется для меня Мистером Икс. Зато просматривались кое-какие циферки, судя по их количеству, номер мобильного. Запоминается легко: 1812 — год крушения надежд Наполеона и 19… ну, неважно какой — год моего рождения.
Итак, что мы имеем? Выудил МХ из воды Берту, увел в кафе, объяснился. Судя по выражению ее лица, признание не было неожиданным. Наоборот. Он сам ее несколько недель морально готовил. Берта ушла одна. Дальше — непонятки. Знает ли Берта о том, что МХ следит за ней по велению Самыкина? Нет, судя по всему, МХ не раскрыл ей карты. В кафе Берта имела взволнованный вид, но волнение было для нее приятным. Разорвать договор — это не только бумажку уничтожить, но и прекратить отношения с клиентом, т. е. с Самыкиным. Интересно, что он на это скажет?
А сказал он следующее.
— Я звоню вам второй раз! Где ваш отчет? Почему я вынужден ждать? — орал в трубку Олег Петрович.
— Еще не вечер. Я хотела позвонить как обычно, в десять.
Я была озадачена: Самыкин первым никогда мне не звонил. У него был только мой рабочий телефон. Значит, добыл домашний. Значит, приспичило.
— Если случается что-то экстраординарное, нужно звонить немедленно!
Тут мои мозги закрутились с утроенной скоростью. Что могло случиться? Воображение рисовало картину: после кафе голубки встретились в укромном местечке, МХ соблазнил Берту и доложил о выполнении задания. Точно! Он знал, что так и будет, и договор порвал как не имеющий значения, отработанный наряд. А Самыкин ждет моего подтверждения грехопадения его жены.
— А что, собственно, произошло? — осторожно спросила я.
— Это вы должны сказать, что произошло и где сейчас моя жена.
Оба-на! Берта пропала. Значит, возмущение Самыкина вызвано не докладом МХ о том, что случилось то, что должно было случиться с его женой, а отсутствием жены как таковой. И он не знает, где она. Я, кстати, тоже. Возможно, сейчас, в это самое время, когда встревоженный муж мечется в поисках Берты, она с МХ… Я почувствовала, как тонок подо мной лед.
— Я звонил в спорткомплекс, и мне рассказали, как она ушла оттуда за полчаса до окончания сеанса. Есть у вас тому объяснение?
— Разумеется. Вода сегодня холодная (истинная правда). Я, например, тоже очень замерзла (опять истинная правда). Ваша жена действительно не стала плавать полный час. Она ушла греться в «Черный кофе» (пусть бросит в меня камень тот, кто скажет, что Берта не пила кофе в этом кафе). Вот и все.
— Все?! А где она сейчас, скажите на милость! Может быть, греется? Кто же ее согревает?
Ну, Боже, выручай!
— Понимаете, вода действительно была холодной. И я тоже вслед за вашей женой зашла в кафе. Горячего чая мне показалось мало, ну и… вы понимаете меня? — я заплела язык косичкой. — Короче, я ее потеряла.
Мне ничего не оставалось делать, как оговорить себя и изобразить алкашку.
— Великолепно! За свои деньги я должен выслушивать пьяный бред!
— Ну, команди-ир, — примирительно затянула я.
— Знаете, что, сударыня: если вы и дальше будете действовать в том же стиле, я разорву контракт!